В долине Аргуна - страница 68

— Ханбекову и Сапарбиеву.

— Как они к этому отнеслись?

— Сапарбиев был рад, что инспектор одобрил работу Казуевой, а Ханбеков заявил…

— Одну минуту!

Жума подошел к стене, отодвинул штору, скрывавшую несколько телевизоров, и включил один из них. Через несколько секунд на экране появился кабинет завсельхозотделом. Ханбеков, устало откинувшись в кресле, читал какую-то бумагу. Жума подошел к телефону и набрал помер. В телевизоре зазвенел звонок.

— Сату Халович? Салам алейкум, дорогой. Хушпаров на проводе.

— Очень рад, очень рад, — бегло ответил Ханбеков, не меняя небрежной позы.

Он, конечно, не знал, что Жума его видит, но ведь не знал он и раньше, с горечью подумал шейх, однако всегда вставал, разговаривая со мной, а теперь… Первым его движением было выключить телевизор: какое разлагающее для мюридов зрелище! Но тут же шейх понял, что уже поздно и потому, знаками приказав Мусосту на всякий случай сделать магнитофонную запись разговора и несколько фотоснимков, продолжал:

— Какие новости, дорогой? Слышал я, будто приезжал какой-то инспектор, кого-то проверял…

— О, да! Ханбеков закатил глаза под потолок. — Этот самородный полудурок, извини за откровенность, не умеет даже сделать вид, что он хороший директор школы. Чтобы иметь такой вид, от него требуется лишь неподвижно сидеть в кресле и многозначительно молчать. А он развил такую бешеную деятельность, аж страшно. Неужели визит инспектора был согласован с тобой?

— Как ты мог подумать!

Ханбеков скривил рожу, высунул язык, и у телевизора все поняли, что он беззвучно передразнивает шейха: «Как ты мог подумать!» Кто-то засмеялся. Жума побледнел от гнева. А Ханбеков спокойно и даже почтительно сказал:

— Во всяком случае, мой дорогой друг, это производит тяжелое впечатление и заставляет о многом задуматься. Как с такими людьми жить и работать дальше?

В кабинет вошла Непси Хугаева, молодая секретарша, и встала около председателя. Ханбеков переложил трубку в левую руку, а правой, к ужасу шейха, обнял секретаршу и, глядя ей в глаза, нежно проговорил в телефон.

— Я очень люблю тебя, друг мой, и мысленно обнимаю, но нам есть о чем подумать, — с этими словами он сунул трубку под себя и теперь уже обеими руками обнял секретаршу.

Мюриды окаменели. Они ждали грома небесного. Жума тоже был недвижим. Прошло несколько ужасающих минут. Наконец Ханбеков вынул из-под себя трубку.

— Я целую край твоей священной одежды, — сказал он и поцеловал секретаршу прямо в губы.

Жума хотел встать и выключить телевизор, но его покинули силы.

— Ну, прощай, звезда души моей! У меня тут народ, проводим совещание… — опять скорчив рожу, проговорил Ханбеков и поднес трубку секретарше.

— До скорого! — пропищала девица.

Жума лихорадочно искал, чем бы запустить в телевизор. Не найдя ничего, кроме Корана, он метнул Коран. Раздался звон стекла, телевизор погас.

Минут десять царила полная тишина. Гром небесный почему-то запаздывал. Наконец ждать его стало уже невмочь, и Жума, успевший овладеть своими чувствами, внятно и спокойно сказал:

— Прошу мюридов высказаться по поводу того, что мы сейчас видели.

Это было мудро. Шейх хотел заклеймить отступника Ханбекова их устами.

— Жебир, что скажешь ты?

— Мы видели сейчас, о почтеннейший, — как вызубренный урок ответил Жебир, — как силен шайтан, как коварны его происки и как жалки те, кто отступает от твоего великого учения.

Жума не ожидал такой сообразительности от своего первого помощника, это его обрадовало.

— Молодец! Что скажет Усман?

Усману было легче, дорожка уже указана. Он встал и уверенно отчеканил:

— Картина, представшая перед нами, о солнцеликий, будит в наших сердцах лишь одно желание — желание еще теснее сплотиться вокруг тебя, вокруг твоего победоносного имени.

Остальные мюриды говорили приблизительно то же. Жума слушал и размышлял. Да, дела были плохи, повсеместно плохи, всесторонне отвратительны, универсально гадки. Единственный успех последнего времени — объединение с божьими усыпальниками, которые в ходе напряженной творческой дискуссии вынуждены были признать несостоятельность своих догматов и перейти в божьи будильники. В другое время это событие явилось бы источником великой радости для шейха, но теперь оно меркло в свете успехов противника. Строительство в Тийна-эвл идет успешно, заканчивают новый клуб и уже возвели несколько домов; в старом клубе давно не проводят дуболомные лекции «Религия — опиум», а находят гибкие и действенные методы антирелигиозной работы: покушение на Казуева и Дашиева не удалось; Приходченко, несмотря на угрозы, отказался дать характеристики членам секты; есть признаки неповиновения со стороны Тумиши; и вот теперь Ханбеков оказался черным предателем, не сегодня-завтра он открыто перейдет на сторону неверных — все это ужасно! Что же делать? Что делать? Что?..