В джунглях Юга - страница 21

Я рисовал неплохо, а в нашем классе — лучше всех, и учитель часто вывешивал на уроках как учебное пособие нарисованных мной огромных жуков и бабочек.

Мне недолго пришлось наслаждаться праздной жизнью. Не прошло и недели, как подошел враг. Мы бежали в сторону Кайбе. Потом и Кайбе был потерян. Мы снова бежали. Велосипед был слишком громоздкий, и отец отдал его местной самообороне для связных.

Мы переправились через реку и добрались до Тхиенхо. Крестьяне помогали нам чем могли, давали рис, лодку, чтобы ездить на рынок. Местные ребята учили меня, как трезубцем ловить рыбу в канале. Было интересно, только очень мешали комары и пиявки, которых здесь была тьма-тьмущая. На востоке до самого горизонта поднимались высокие травы и тростник. В той стороне лежала знаменитая Долина Тростников[19].

Несколько дней прошли спокойно, но потом и здесь появились самолеты и стали бомбить населенные пункты по берегам крупных каналов. Нам снова пришлось бежать.

Деревеньки, пальмы и бананы, одевшие в прохладную тень сады на богатых наносных землях, тропинки вдоль узких маленьких канальчиков, в воде которых отражались кроны дурьянов и мангостанов[20], мелькавшие в зелени красные черепичные крыши — все теперь утратило свое прежнее спокойствие и тишину. Война пришла даже в самые глухие селения.

Молодежь и старики, женщины и дети — все вооружались самодельным оружием.

…Прошло больше месяца, когда мы добрались наконец до реки Хаузианг. Нам часто приходилось ночевать в открытом поле, на мокрой от росы земле, иногда мы целыми днями шли под проливным дождем, не останавливаясь даже для того, чтобы поесть. От постоянных тревог и лишений мама совсем расхворалась. Ее стали мучить сильные приступы лихорадки, она подолгу лежала и, не в силах двинуться, холодеющей рукой ловила мою руку. Когда начинали стрелять, мама, шатаясь от слабости, поднималась, и мы снова шли следом за другими беженцами.

Когда нам удавалось остановиться в более спокойном месте, я тут же удирал с местными ребятами, едва успев с ними познакомиться. Мы забирались в поле или прятались в садах и придумывали разные игры. Из пальмовых листьев и тростника, например, мы делали тележку с двумя лошадьми, и главнокомандующий, которого мы выбирали, нахлобучив на голову огромный лист банана вместо фуражки, объезжал позиции. Из цветка банана и сухих щепок, пущенных в маленький канальчик, мы сооружали целую флотилию. Потом подбирали паданки и стреляли по ней.

— Ан, — много раз просила мама, — ведь кругом война! И как ты ничего не боишься! Не убегай далеко, вдруг что случится, где тебя искать?! Очень прошу!

В такие минуты мне было так жалко маму, что никто не уговорил бы меня играть. Но, просидев немного спокойно, я снова убегал к ребятам.

Как-то раз я встретил пастушат с буйволами, и мы ушли на озеро, где росли лотосы. Вдруг налетели черные истребители и стали бомбить и обстреливать село, в котором мы остановились. Клубы дыма закрыли макушки самых высоких деревьев, росших над рекой.

Когда я добрался до села, то не нашел ни отца, ни матери. От дома, куда мы зашли утром, сейчас остались одни головешки и несколько дымящихся столбов.

— Ты еще здесь? Разве ты не знаешь, что в соседнем селе высадился десант? — крикнул мне какой-то парень.

Я спросил о моих родителях, но он не знал, где они. Я бросился спрашивать у других, но и они ничего не смогли сказать. Мне посоветовали идти вверх по реке — может, мои родители ждут меня там. Я пошел. Шел я очень долго. У слияния трех рек дорога кончилась. Я сел под деревом и стал ждать лодку, чтобы переправиться на другой берег.

Было уже темно, накрапывал дождь. Я позабыл про голод и усталость, про то, что за спиной враг, и боялся только, что не сумею разыскать родителей. Около полуночи мимо проходили джонки продотряда. Так я и встретился с тем студентом, который взял меня на джонку.

И вот теперь я снова остался один…

— Ты слышал про пингвинов? Это птицы с короткими крыльями. Они живут в Антарктике. Говорят, пингвины, куда бы их ни завезли, всегда сумеют найти дорогу к своим старым гнездам… — когда-то давно, года два тому назад, рассказывал мне мой друг моряк Ба.