В краю мангров - страница 11

А потом настала пора, когда каперы уже не довольствовались грабежом приморских городов: они принялись захватывать острова. Со временем в Испанском море возникли французские, английские, голландские колонии, даже Дания и Швеция подчинили себе несколько островков.

Некоторые острова отвоевывались испанцами, но тут же опять переходили в чужие руки. Англичане, голландцы и французы ссорились из-за добычи, дело доходило до яростных схваток между ними, но в конечном счете проигрывала Испания. У нее не было необходимой напористости, к тому же правители страны были один хуже другого.

Теперь уже несколько европейских держав утвердилось в Вест-Индии, и можно представить себе, как процветали их каперы.

Но наряду с, так сказать, узаконенным каперством вскоре возникло другое, без патентов и королевских благословений. В XVII веке началась «переквалификация» буканиров.

Эти люди без роду и племени стали создавать все более прочные союзы, своего рода братства, в которых все стояли друг за друга. Союзы береговых братьев вовсе не были преступными шайками и ни на кого не нападали, пока их не трогали. Они установили свои собственные законы и выполняли их неукоснительно. Все доходы поступали в общий котел, и дележ происходил строго по правилам. Прежде всего получали возмещение пострадавшие на охоте или рыбной ловле, при этом учитывалась степень увечья. Если семья оставалась без кормильца, братство брало на себя заботу о ней. Только выполнив все обязательства такого рода, буканиры делили остальное.

Такая организация — один за всех, все за одного — была необходима тем, кто жил возле самой пасти акулы. Эти братства сплачивали людей разных национальностей в единый фронт против враждебного окружения.

Поначалу братству в общем-то не мешали заниматься охотой на одичавший скот, ловить рыбу и черепах. Но в конце XVI века идиллии пришел конец.

В Европе Испания терпела одно поражение за другим. Флот Хоукинса и Дрейка разогнал Непобедимую Армаду, словно стаю уток. В Нидерландах преследуемые протестанты, вооружившись пиками и мушкетами, пустили их в ход, да так, что у испанских полководцев глаза на лоб полезли. Французские каперы захватили «Серебряный караван», английские флибустьеры орудовали вдоль берегов Американского материка.

В неглубокой стеклянной воде стремительно идет косяк серебристой кефали. Рыба прыгает, и в утреннем свете рассыпаются жемчужные капли. Приметив добычу, не спеша приближаются степенные бурые пеликаны.

Нырнули поплавки, сразу целый ряд. Бросаю потухший окурок и вхожу в воду. В зеленой ячее мелькает живое серебро. Две блестящие кефали и золотистая мохарра раяда оказываются в мешочке, который висит у меня на шее. Еще две-три рыбы — и семье будет завтрак. Сардину кончуду оставляю в сети: пусть приманивает крабов. Эти рыжие крабы — морские хулиганы, они так и норовят тебя ущипнуть, но зато хороши на вкус.

Взяв мешок в руку, возвращаюсь на свою корягу. Солнце взошло, оно как раз вровень с макушками деревьев, и понемногу море становится молочно-голубым.

Светлый береговой крабик скользит по песку и прячется в стволе старой пушки…

Однажды, много лет назад, я видел большого крокодила, который в погоне за стайкой рыб бокачико поднялся в лесной ручей.

Здесь крокодила застиг рассвет, и вскоре после восхода солнца его обнаружили рыбаки-индейцы. Как сейчас, вижу бессильную ярость зверя, окруженного быстроногими людьми, которые пускали длинные стрелы с железными наконечниками в его незащищенные бока, ниже костного панциря.

Угрожающе разинув пасть, он кидался то влево, то вправо, ударами могучего хвоста сбивал воду в пену. Напрасно! Стрелы продолжали лететь. Самые смелые из краснокожих подбегали, выдергивали стрелу из тела дракона, увертываясь от хвоста, и снова пускали ее в цель.

Мне кажется, Испания после разгрома Армады и голландского восстания очутилась примерно в том же положении: слишком большой крокодил в чересчур мелкой речке. И со всех сторон спешили охотники…

Многие остро ненавидели Испанию — Испанию Тор-квемады и Хуана де Фонсеки, Испанию, которая опустошила Антверпен, разрушила солнечный храм в Куско, сожгла библиотеку майя в Паленке, замазала мавританские мозаики в Альгамбре, жестоко расправляясь со всеми, кто оказывался под ее владычеством.