В краю мангров - страница 18

«Кто увидит Иегову — умрет», — говорили старики. Кто увидит краски богов — в вечернем ли облаке, в цветке ли неведомой орхидеи или на чешуе рыбы, исторгнутой из лилового моря, — умирает и рождается заново. Многое, чем он прежде дорожил, теряет цену из-за того, что в душе навсегда поселились чудные краски, воспринимаемые в каком-то другом измерении, которого не определишь длиной, высотой, шириной, временем.

— Все, не клюет больше. — Эрнандо Рамирес выбирает свою леску.

Нехотя возвращаюсь в настоящее, наматываю удочку на дощечку и спрашиваю:

— А спруты?

— Сейчас пойдем за ними, — отвечает Эрнандо, поднимая якорь.

Шесть бальсовых поплавков мерно покачиваются на волнах там, где мы с ними расстались накануне.

Эрнандо приготовил два зазубренных копья, потом потянул за первую леску. Ящик был тяжелый, но наконец он все-таки очутился в лодке. В нем была всего только девятилучевая морская звезда.

Так… Интересно, а зачем же эти копья? Ведь здешние кальмары бывают длиной от двенадцати до двадцати сантиметров, не больше.

Во втором ящике сидели два небольших рака-отшельника, в третьем — скорпена, уродина, похожая на бычка, с ядовитыми шипами вдоль спины. Спрутов что-то не видно.

Но, оторвав от дна четвертый ящик, Рамирес повернул ко мне улыбающееся лицо.

— Вот где он…

Только ящик очутился у поверхности, как из него выскочило длинное остроконечное щупальце с двойным рядом присосков. Эрнандо передал мне леску, а сам схватил копье. Удар!.. Теперь медленно тянет копье обратно.

— Возьмите второе копье! — слышу взволнованный шепот.

А из ящика уже появляется сам Кракен, в точности такой, каким описал его Виктор Гюго в «Тружениках моря». Восьмирукий спрут, он же осьминог, рыба-черт. Змеиное гнездо щупалец, которые обвивают копье, борт лодки — все, за что только можно ухватиться. Студенистое мешковидное тело с громадными, получеловеческими-полудемоническими глазами, которые все время меняют выражение. Клюв, как у хищной птицы или как у попугая. За этим клювом есть ядовитые железы.

Вода в ящике и вокруг него окрашена темной жидкостью.

Но пожалуй, страшнее всего было то, что чудовище непрерывно меняло цвет. Сперва оно было золотисто-коричневым, потом стало багровым, точно воспаленная рана. Багровый цвет перешел в красно-бурый, его сменил болезненный сине-фиолетовый.

Не счесть всего, что говорилось и писалось о вражде между человеком и змеями и акулами. Верно, они могут быть опасными: определенные виды, в определенных условиях.

Но, метя копьем в голову с копошащимися щупальцами и пристально смотрящими глазами, я знал, что вражда моего племени со спрутом еще древнее и ненависть к нему куда сильнее, чем к какой-нибудь копьеголовой куфии или тигровой акуле. Эта вражда восходит к той поре, когда спруты были владыками морей; она зародилась задолго до того, как наши прародители и предки членистоногих начали завоевывать сушу.

Предки насекомых и ракообразных были еще на стадии трилобитов, у первой прарыбы хрящевая хорда еще но превратилась в позвоночник, а в древнем море уже носились спруты. Одни, как ортоцератиты, в торпедовидном панцире, другие с многокамерными изогнутыми раковинами, как у современного аргонавта. Косяками ходили белемниты.

Они стрелой пронизывали воду, ползали по дну, лежали в засаде в илистых ямах, в рифовых норах и гротах.

Кто ведает, может быть, и племя позвоночных давно было бы истреблено головоногими, не осени наших предков-рыб блестящая мысль переселиться в пресную воду…

Сотни миллионов лет шла борьба между двумя племенами, она продолжалась даже после того, как некоторые из нас превратились в праакул с ужасающими зубами или в антиархов с острыми кинжалами вместо плавников. Битва не кончилась и тогда, когда наиболее предприимчивые из нашего рода стали наземными животными. Всякий раз, как какая-нибудь ветвь нашего племени снова вторгалась в море, ее встречали спруты — самый развитый «народ» в морском царстве. С ними сталкивались рыбоящеры и плезиозавры; с их крупнейшими представителями сражались снреновые и пракиты.

Эта война продолжается и сегодня, когда кашалот, ныряя в мрачную пучину, находит там