В краю мангров - страница 38

Причалили. Облегченно вздохнув, кладу бинокль и осматриваюсь.

Как ни мал Галера, и на нем есть жизнь. Я вижу несколько десятков мангровых кустов да десять — двенадцать узловатых деревьев сарагосилья до шести метров высотой. Некоторые из них засохли, и буро-черные голые «скелеты» резко выделяются рядом с бледной корой и светло-зелеными листьями «белых» мангров.

Неужели можно извлечь какое-то питание из битых раковин и коралловой крошки? Но ведь растут, значит, извлекают.

Среди ракушек и корней бродят маленькие светло-оранжевые раки-отшельники с голубыми клешнями. Никогда не видел, чтобы они входили в воду, и, однако, я их встречал на всех карибских островах, на которых побывал. Ползут, волокут свои домики — раковины самых различных моллюсков. Должно быть, им все равно, где жить, было бы куда спрятать свой голый, незащищенный хвост. Стоит мне сделать резкое движение, как они прячутся в раковину и закрывают вход маленькими круглыми клешнями. Но тут же забывают обо мне, высовывают свои усики, ноги, стебельчатые глаза и ковыляют дальше.

На мелководье вокруг острова водятся раки-отшельники других видов, некоторые из них настолько крупные, что занимают огромную раковину Strombus gigas или витую Tritonium.

Серо-пегими тенями снуют плоские крабики (их здесь называют морскими тараканами), такие юркие, что их почти невозможно поймать.

На корне мангрового дерева, в метре над водой, вижу панцирь краба еще одного вида.

Удивительная раскраска: желтые, оранжевые, розовые оттенки. Но панцирь пустой, легкий, как бумага, он сразу рассыплется, если я попробую его взять. Пусть уж остается на корне.

Все ракообразные, даже те, которые ведут целиком или полностью сухопутный образ жизни, — уроженцы моря. Но на этом коралловом островке есть и настоящие наземные животные.

Утром, еще до того как подул ветер, меня навестила дневная бабочка, кажется Danais. Она появилась с востока, порхая над самой водой. Села на камень отдохнуть, потом полетела дальше на запад, в открытое море. Я уже не первый раз встречаю бабочек этого вида вдали от материка.

Что будет с ее нежными, хрупкими крыльями, когда разойдется ветер? Наверно, плохо. Или они не такие уж хрупкие, какими кажутся? Ведь есть же перелетные бабочки.

Я здесь даже не единственное наземное позвоночное. Среди бамбуковых жердей, защищающих меня от ветра, живет маленькая серовато-черная ящерица с коричневой головой. Если я сижу тихо, она выходит, глядит по сторонам, машет хвостиком, делает короткие, в несколько сантиметров, перебежки. Но стоит мне пошевельнуться — мигом ныряет в щель.

Как она попала сюда? Возможно, со связкой банановых листьев с Титипана, когда рыбаки ставили этот навес. Одна ли она, или у нее есть пара? И чем питается эта ящерица? Насекомых тут маловато. Наверно, впроголодь живет, оттого и такая маленькая, не больше моего указательного пальца.

А может быть, это какая-нибудь малорослая местная разновидность? Там, где тесно и мало корма, естественный отбор нередко способствует развитию мелких видов. На некоторых островах Средиземного моря нашли ископаемых слонов, рост которых не достигал метра.

А в солоноватых озерах Титипана, главного острова архипелага, живет немногочисленная изолированная популяция крокодилов. Длина самого большого из них — два метра; это вдвое меньше взрослых Crocodylus acutus, обитающих в реках и озерах на материке. В одном из притоков Магдалены я убил старого самца длиной в четыре метра пятьдесят семь сантиметров, а в Риу-Ламиель видел крокодила еще длиннее; там крупнейший из здешних крокодилов показался бы неполовозрелым подростком.

Видимо, титипанские крокодилы оказались отрезанными в конце плейстоцена; до той поры уровень моря был гораздо ниже и архипелаг сообщался с материком.

Не верится, чтобы представители этого рода приплыли на острова Сан-Бернардо из материковых озер. Это же не морские крокодилы, населяющие островное царство между Азией и Австралией. Проплыть километр-другой вдоль побережья из одного устья в другое они еще способны, это я видел. Но я видел также, что иногда такого пловца наказывает за смелость акула. Как-то возле устья реки я наткнулся на мертвого крокодила без одной передней ноги, с зияющей раной в боку.