В лабиринтах Бутинского дворца - страница 34

— Ну почему не через месяц? Не через неделю? Не сегодня, наконец? — не унимается мама.

— Неохота, — отвечает дядя Иннокентий и замолкает. Замолкает и мама. Чувствует, что разговор бесполезный.

Дядя Иннокентий холост. У него никогда не было семьи. Говорят, виной тому первая безответная любовь. Хотя, если честно, я не могу представить погруженного в бесконечные расчеты дядю Иннокентия страдающим от того, что кто-то не ответил ему взаимностью.

Что еще? Есть у дяди Иннокентия особенность: когда он сильно волнуется, то совершенно теряет координацию движений. Он может задеть плечом косяк двери, если находится в помещении, а если на улице — налететь на какой-нибудь киоск, фонарный столб или просто наступить на пятку впереди идущего человека.

Остается только удивляться, что несмотря на это, дядя Иннокентий с первого раза сдал на права и много лет водит машину, и радоваться тому, что минуты сильного волнения в его жизни случаются не очень часто.

Мы вышли на привокзальную площадь, уселись в старые ободранные «Жигули». Дядя Иннокентий включил двигатель, и будто загрохотали сотни консервных банок. Я зажмурила глаза, и мы понеслись.

И вот мы дома. Несмотря на то, что дядя Иннокентий предупреждал, что у него совершенно нет времени, он основательно устроился на кухонном диванчике и просил подлить чаю еще и еще. Я подробно рассказала ему о житье-бытье тети Клавы, а когда речь зашла о встрече с Авангардом Семеновичем, дядя Иннокентий почему-то нервно застучал пальцами по столу.

— Н-да-а-а… Авангард Семенович, — задумчиво произнес он. — Все никак не могу встретиться с ним. А ведь он мне очень нужен.

— Зачем?

— Да так… — дядя Иннокентий опять замолчал.

Теперь он показался мне очень расстроенным. Я никогда не видела его таким. Вдруг ни с того ни с сего, глядя куда-то вдаль, дядя Иннокентий начал:

— Была такая игра — «Зарница». Не знаю, существует ли она сейчас. Если существует, то, наверное, в несколько ином виде. А во времена моего детства в нее играли очень часто. Особенно в пионерских лагерях. Признаться, я терпеть не мог пионерских лагерей, но однажды поехал туда с превеликим удовольствием. Я узнал, что туда должна поехать одна девочка. Я дал себе слово, что любыми путями привлеку ее внимание. Но как? Ведь я ничем не отличался от других. Я не умел петь, не умел рисовать. Не умел бегать быстрее всех. — Дядя Иннокентий на время замолчал и, набрав в легкие воздуха, будто приготовился к прыжку, продолжал: — Был у нас пацан. С такой дохлой душонкой, но при этом такой видный, красивый… — (Я почему-то сразу вспомнила Квашню.) — Впрочем, мы, мальчишки, ничего красивого в нем не находили, но девчонки, те прямо сохли по нему. Вежливый он был, обходительный. И всегда, где бы он ни был, занимал, если можно так выразиться, ответственные посты. В школе, например, он был комсоргом…

— Это, случайно, не Мальцев? — догадалась я.

— Он самый. Но только эту девочку он не интересовал. А Мальцева это, видно, задевало, да еще как!

Проходит сезон, а она ни на него, ни на меня внимания не обращает. Я совсем уже отчаялся. Стыдно признаться, но у меня от расстройства даже живот стал болеть. Однажды во время сон-часа его как закрутит! Я соскочил, в туалет побежал. Возвращаюсь обратно, смотрю, а в одной из беседок вожатые сидят и среди них Мальцев. Я уже почти мимо прошел, слышу, кто-то сказал: «А вот здесь будет расположен штаб». Я понял, о чем шла речь — об игре «Зарница». Я прокрался к беседке и сквозь прутья увидел какой-то план.

— Тут будет наш штаб? — спросил один из вожатых.

— Да, у ручья, видишь? Мы так замаскируем, что ни один «зеленый» не найдет. А опознавательный знак — сгоревшая сосна.

Я от радости чуть не вскрикнул и все не испортил. Я ведь как раз должен был быть «зеленым».

На другой день началась «Зарница». Нас было четыре разведчика. Я подговорил ребят, чтобы они пошли в одну сторону, а я — в другую. Спустя какое-то время мы должны были встретиться в определенном месте. Сам же я хотел будто случайно «выйти» на штаб и завоевать звание лучшего разведчика. Я должен был хоть чем-то выделиться, чтобы эта девочка меня заметила. Так мы и сделали. Однако никакого штаба в назначенном месте не было. Я пошел дальше — опять ничего. Мне бы вернуться и пойти со всеми вместе, но я даже мысли такой допустить не мог. Ведь я сразу же стал бы, как все. И вот в один прекрасный момент я понял, что заблудился. Всю ночь я проплутал в лесу. Меня искали, на ноги было поднято множество людей. Нашел меня вертолет, но… Самое ужасное в этой истории, чего я никогда не смогу себе простить, так это то, что из-за меня очень пострадал один человек.