В небе Украины - страница 49

Мы перелетели на Миус-фронт и готовились к боям за Левобережную Украину. Я тогда облетывал после ремонта самолет и во время полета обратил внимание на непонятное явление. Стоило сбавить мотору обороты, как машина делала попытку свалиться в штопор. В голове неожиданно пронеслось: удастся ли посадить самолет? Это было опасно: на посадке необходимо уменьшить скорость до минимума, а как же тогда удержать машину в горизонтальном положении? От напряжения мокли лопатки под гимнастеркой, а самолет по-прежнему не подчинялся моей воле. Пришлось прекратить пилотирование и пойти на посадку.

Как назло ухудшилась погода. Казалось, вся земля была затянута серой парусиной, которой не было ни конца, ни края. Я ждал встречи с аэродромом, как ждут приближения берега уцелевшие после бури моряки, едва державшиеся на единственном обломке мачты.

Самолет на малой скорости вел себя неустойчиво, мне с трудом удалось удержать его газом, а он несся над аэродромом, не имея ни малейшего желания приземлиться в положенном месте. Скорость не уменьшалась, и только серый покров аэродрома все быстрее мчался навстречу. Рывком убираю обороты двигателя, но самолет долго не сбавляет скорости. Неожиданно наклонившись, он резко ударился о землю левой «ногой». Все усилия выправить аварийное положение ничего не дали. Машина описала на одном колесе небольшой круг и легла на левую плоскость. При этом подогнулся винт и подломалось левое шасси.

Я вылез из кабины со смешанным чувством стыда и досады. Было горько и обидно до слез, однако кому докажешь, что произошло не по моей вине? Злился на себя, на самолет, на злополучный этот полет, так неудачно закончившийся. Самолет оттащили на стоянку снова на ремонт, а я, укрывшись за капониром, долго слушал неодобрительные вздохи инженера полка Михаила Григина. И вдруг послышался знакомый мне голос. Я знал, что Захар всегда поможет попавшему в беду, и вышел ему навстречу. Захар побарабанил пальцами по плоскости, успокаивающе проговорил:

— Эка невидаль: выправить две лопасти винта и сменить консоль крыла…

Его глаза светились таким искренним участием, что мне тотчас захотелось рассказать все подробности поведения самолета, объяснить, как это случилось. Однако Хитали жестом руки остановил меня: не надо об этом. Он не сомневался в моей невиновности и был уверен, что причина кроется в самолете. Его поддержка подбодрила меня. Сразу будто стало легче и на душе потеплело.

Но вот для разбора случившегося прилетел заместитель командира дивизии. Коренастый, всегда хмурый, он смотрел исподлобья испытывающим холодным взглядом.

— Какие тут могут быть оправдания? — сухо заключил заместитель после осмотра и добавил с металлом в голосе: — Сломал — отвечай!

После такого заключения начальства меня охватила тревога. И тяжесть вины снова легла на мои плечи. «Не верит», — промелькнуло в голове.

— Рано делаете выводы, — возразил Хиталишвили. — Тут надо разобраться. Возможно, не отрегулированы тяги управления.

Утром, когда прибыли на аэродром, Хитали сам изъявил желание облетать самолет. Вызвались помочь и мои надежные друзья — воздушные стрелки Абрамов и Яковенко. Они всегда рядом, в беде готовы подставить свои плечи.

Сержант Яковенко, скромный паренек с густым загаром на лице, один из лучших воздушных стрелков. В бою он поражает храбростью, живет одними мыслями с командиром, а в часы досуга аккордеон в его руках наигрывает такие мелодии, что заслушаешься.

Подходим к самолету. Хитали кивнул головой воздушному стрелку, чтобы занимал свое место, и принялся за осмотр. Мы с инженером полка старались помочь ему. Михаил Григин выглядит усталым. Дает о себе знать минувшая бессонная ночь. Надо было подготовить самолет к облету. Пришлось позаботиться о ночном освещении, вывешивать самолет на «козелках», проверять исправность выпуска шасси, менять консоль.

Судя по сведенным, слегка выгоревшим от солнца бровям, Григин волнуется: все ли сделано для облета машины?

Не дожидаясь, пока механик перечислит, какие проделаны на самолёте работы, Хитали подлез под плоскость и внимательно осмотрел консоль. Затем он нырнул в кабину и вместе с механиком, который оставался у хвостового оперения, начал выверять нейтральное положение руля высоты и поворота, не забыв проверить отклонение элеронов влево и вправо.