В огонь и в воду - страница 52

– А за что ты меня любишь?

– Да зато, что вы сами храбрый солдат, всегда впереди всех в огне и себя совсем не бережете: вот мне и сдается, что из вас выйдет славный король, милостивый к бедному народу.

– Не дурно, любезный! но каким же способом ты думаешь вывести меня отсюда?… Да, ведь понимаешь? не одного же меня! Всех со мной, а не то я останусь здесь с ними.

– Вот это сказано но-королевски; значит, я не ошибся, что пришел сюда.

– Так ты думаешь, что можешь вывести нас всех вместе из этого проклятого леса?

– Да, именно так и думаю.

– Так говори же скорей… Каким путем?

– Да просто – рекой.

– Но ведь река так широка и глубока, что через нее нельзя перейти… Ты, любезный, чуть ли не теряешь голову!..

– Голова-то у меня еще исправно держится на плечах… И даже в ней сидит пара добрых глаз, чтоб вам послужить…. А брод через реку разве годится только для коз, да для овец, что ли?..

– Значит, есть брод на этой реке и ты его знаешь?

– Ну, вот еще! да если б я не знал его, так зачем же и пришел бы сюда?

Генрих IV чуть не обнял крестьянина.

– И ты нас проводишь?

– Да, когда прикажете. Оно даже и лучше подождать ночи: ночью-то похуже караулят в окрестностях.

– А разве и на том берегу есть неприятели?

– Да, за леском, и вам оттого именно их и не видно… но не так, как здесь… а отряд, надо думать, вдвое против вашего.

– Ну, это ничего, пробьемся!

– И я себе говорил то же самое.

– Живей снимать лагерь! – крикнул король, но, спохватившись, тронул руку будущего проводника: – Да ты не врешь? Ты не для того пришел сюда, чтоб обмануть меня и навести нас всех на засаду?

– А велите ехать по обеим сторонам меня двум верховым с пистолетами в руке и, как только вам покажется, что я соврал, пусть меня застрелят без всяких разговоров! Но за то, если я благополучно проведу вас в брод, то ведь и мне же можно будет попросить кой о чем?

– Проси, чего хочешь! кошелек весь высыплю тебе на руку.

– Кошелек-то оставьте пожалуй при себе, а мне велите дать коня да шпагу и позвольте биться рядом с вами.

– Ещё бы, решено!.. Останешься при мне.

Как только совсем стемнело, королевский отряд снялся потихоньку с лагеря и выстроился, а крестьянин стал к голове и пошел прямо вперед через лес. Солдаты потянулись гуськом по узкой и извилистой тропинке, которая через чащу вела к самой реке. Проводник скакал на ходу, как заяц, ни разу не задумавшись, хоть было так темно, как в печке. Когда выходили на поляну, вдали виднелись там и сям красные точки, блиставшие, как искры: то были неприятельские огни. Они огибали лес кругом со всех сторон. Ветер доносил оттуда песни. Видно было, что там люди сыты: так они весело шумели. С королевской стороны царствовало глубокое молчание.

Вдруг на опушке открылась река, совсем черная от густой тени деревьев. Крестьянин, шедший доселе крупными шагами и молча, остановился и стал пристально искать, сказав, чтобы никто не двигался пока с места.

– Понимаете, – сказал он: – как бы не ошибиться и не завести вас в какую-нибудь яму.

При слабом отблеске гладкой воды, он увидел в нескольких шагах толстую дуплистую вербу, а рядом с ней другую поменьше с подмытыми корнями.

– Вот если тут, немножко в стороне, есть под водой большой плоский камень, то значит, брод как раз тут и есть, – продолжал он.

Он опустил в воду свою палку, пощупал и нашел камень.

– Отлично! – сказал он, – теперь смело можем переходить.

И первым вошел в воду. Все взошли за ним следом. Скоро вода стала доставать им выше колен. Смутно начинал уже обозначаться другой берег.

– Сейчас, – продолжал проводник, все еще ощупывая дно палкой, – дойдет до пояса, и немного дальше – почти до плеч… Тут самое трудное место, но оно не широко. Вот только руки надо будет поднять над головой, чтобы не замочить пороху… А то и верховые могут взять пеших себе за спину на коней.

– Молодец-то ни о чем не забывает! – сказал король.

Как говорил проводник, отряд очутился скоро на самой середине реки; лошадям было уж по грудь. Через несколько шагов, вода дошла почти до самых седел; потом мало-помалу дно стало опять подниматься. Шагов за десять до берега, лошадям было только по щетку.