В Олдерсонской тюрьме. Записки политзаключенной - страница 4

Потом судья Райен составил список адвокатов, с которыми хотел встретиться лично, чтобы убедить кого-нибудь из них взяться за наше дело. Все это были специалисты по уголовным делам и, за одним или двумя исключениями, их считали сообщниками крупных преступников. Один из них, например, защищал группу служащих бруклинской полиции, обвиненных в получении взяток от гангстеров, другой был адвокатом контрабандистов, тайно ввозивших в страну золото. Но подлинным «украшением» этого списка было имя Уолфа — адвоката самого Фрэнка Костелло. Мы часто видели в суде этого Костелло, хорошо одетого, спокойного мужчину невысокого роста, который был известен как один из «королей гангстеров», но с виду смахивал на юриста или человека, случайно пришедшего на судебное заседание.

Одним из привлеченных к суду вместе со мной был Саймон Джерсон (в дальнейшем судья оправдал его, так как в документах по нашему делу его имя ни разу не упоминалось). Мы с ним решили переговорить с Уолфом и отправились в его контору. На стенах скромно обставленных комнат висели репродукции, изображавшие жанровые сценки из английской судебной практики. Нас встретил скромный на вид секретарь. Уолф был мэром города Лонг-Айленда, в котором жил. На первом процессе по закону Смита он часто бывал в суде, слушал Юджина Денниса, чьи выступления произвели на него сильное впечатление. Он знал все подробности об аналогичных делах, но добиться встречи с ним нам так и не удалось.

Побывали мы и у бывшего бруклинского районного прокурора, но, как выяснилось, он никогда даже не слыхал о законе Смита. Он был чем-то сильно раздражен и нетерпеливо спросил: «Так какие же все-таки есть доказательства против вас?» Мы ответили: «Говорят, что книги». «Значит, мне придется читать книги?» — неуверенно произнес он.

Это рассмешило одного из членов нашего комитета, и он сказал: «О да, несколько сот книг — по политике, экономике, всемирной истории н т. д.».

Адвокат окончательно рассердился: «Покорнейше благодарю. Книг я не люблю. Предпочитаю рыбную ловлю». С этим он выставил нас за дверь.

Юрист, некогда защищавший проштрафившихся полицейских и специально прилетевший к нам из Новой Англии, где проводил отпуск, не питал никакого уважения к судье Райену. Он был еврей, но почему-то говорил с резким ирландским акцентом — то ли из-за длительного общения с полицейскими, то ли для рисовки. Он тоже не пожелал заняться нами.

Единственным исключением явился Фрэнк Серри из Бруклина, служащий Адвокатской гильдии, замечательный юрист и ученый. Он согласился принять участие в нашем процессе и заказал себе все произведения Маркса, Энгельса и Ленина, какие были выпущены издательством «Интернейшнл паблишерс». До процесса он детально изучил их. Так благодаря Серри лед наконец тронулся, и вскоре нам удалось подобрать группу хороших защитников, в которую кроме Серри вошли Мэри Кауфман, негритянский адвокат из Вашингтона Томас Райт и Джон Мактернан. После девяти лет службы в Национальном управлении по трудовым отношениям и других федеральных учреждениях Мактернан зарекомендовал себя в Калифорнии как выдающийся специалист по вопросам труда, гражданских прав и свобод.

Нашим судьей оказался Эдвард Димок — полная противоположность судье Медина. С адвокатами и обвиняемыми он держал себя спокойно, рассудительно и вежливо и, ведя дело, исходил из презумпции невиновности. Димок создал на суде относительно свободную атмосферу и даже разрешил одному из обвиняемых, у которого была язва желудка, регулярно получать молоко. Он часто повторял свою любимую остроту: «Никогда не следует недооценивать невежество судьи». Наш судья вел дело с осторожностью, и это оказалось полезным для нас. На первом процессе Медина приговорил, обвиняемых к пяти годам тюрьмы каждого, высказав при этом сожаление, что не вправе дать им вдвое больше. Димок же отверг настоятельное требование правительства о пятилетних сроках заключения и снизил их до одного — трех лет. Двух обвиняемых за отсутствием доказательств он вообще освободил — случай беспрецедентный во всей практике применения закона Смита. Во время процесса он разрешил мне поехать в сопровождении одного из наших адвокатов в федеральную тюрьму в Атланте для встречи с моим дорогим другом Юджином Деннисом. Я, конечно, не могу говорить от имени всех моих товарищей по процессу, но у меня лично сохранилось теплое чувство к «нашему маленькому судье». Теперь, когда он ушел в отставку, я думало, что могу сказать это, не рискуя навлечь на его голову гнев правительства.