В ожидании первого снега - страница 14

— Нет слов — ты у нас, Жора, всему голова! — подхватил вошедший Алексей Иванович, бурильщик лет сорока, худощавый, с пышными пшеничными усами, Микуль часто видел его у пульта. — Здорово были! Ну как, Жора, без комаров ты теперь тут, як генерал?

Алексей Иванович сел напротив Микуля, снял пятнистую от раствора кепку и взялся за ложку.

— К нам записали? Верховым? — спросил у Ми куля.

— Да. Попробую…

— Ну, добре! Посмотрел тут что к чему? — он окинул охотника оценивающим взглядом и принялся за завтрак, добавив:

— Значит, любишь высоту? Это неплохо, но лучше, чтоб она полюбила тебя.

Вокруг глаз бурильщика едва заметные морщины. Они делают его взгляд лукавым и теплым. «Наверное, любит посмеяться», — решил Микуль.

Пришли дизелисты Ракович и его помощник Березовский, длинный и беспокойный малый. Оба в замасленных куртках. Ракович крупный статный красавец, но медлительный и молчаливый. Кепка надвинута на самые брови. Взгляд из-под козырька тяжелый и какой-то затаенный.

После них появился первый помбур Гриша Резник — плотный, кряжистый, словно молодой, набравший силу кедр, красующийся среди берез.

— Здравствуйте! А где Костик? Я ж поднял его, опять, наверное, завалился!

— Похоже на него! — заметил Березовский ехидно, но никто не обратил на это внимания. Привыкли. — Надо бы водицей…

Тут в столовую влетел Костик, буровой рабочий. Волосы каштановыми кольцами мотались во все стороны. Лицо круглое, с нежной кожей. Глаза большие и по-детски чистые, доверчивые, с густыми ресницами.

— Привет, орлы! — закричал он с порога. С его появлением тишины как не бывало.

Костик пришел последним, но ел так быстро, что пустую тарелку отодвинул от себя раньше всех. Он придвинулся к Микулю и начал его «просвещать».

— Ты плохо знаешь наших людей, вот слушай. Это Ракович — конкурент Жоры. Думаю, где-нибудь у него лежит ведерный чугунок с деньгами. Зачем? Никто не знает. Кепку его не трогай. Медведь, видимо, скальп содрал, хотя на охоту ни разу не ходил. Молчит как ротор, разговаривает только со своими дизелями…

Микуль вспомнил железное возвышение с зубастым отверстием-ртом, куда опускают трубы. По рассказам он уже знал, что раньше бурили ротором — он вращался, гудел, а теперь — турбобуром, ротор неподвижный, молчаливый.

Ракович никак не отреагировал на слова Костика.

— Рядом с ним Березовский, — продолжал Костик. — Помазок, то есть помощник дизелиста. Хотя, я подозреваю, в дизелях он ни бум-бум, как и я. А сидит на тепленьком местечке под навесом — ни раствора, ни ветра. Хорошо устроился. Но я еще выведу его на чистую воду.

Березовский, который обычно за словом в карман не лазил, сейчас спокойно работал ложкой, словно не о нем речь.

— А Гриша… — Костик помолчал. — Это наш силач и ангел. Его лучшие друзья — собаки. По-моему, он недоедает, все скармливает жучкам. Скоро, пожалуй, начнет тощать. Если бы не собаки, был бы, я уверен, сильнее всех дизелей Раковича. Увидишь это, когда поломается насос.

Костик выбрался из-за стола, подошел к прикуривавшему Алексею Ивановичу и, полуобняв его за плечо, сказал:

— А это наш бурила и папаша! Да, чуть не забыл, и мой лучший друг! Правда, Алексей Иванович, я твой лучший друг? — и с кротким безвинным лицом уставился на бурильщика.

— Костик, кажется, только вчера ты клялся в любви Светочке? — ехидно напомнил Березовский. — А сегодня вот Алексею Ивановичу…

— А разве нельзя любить сразу всех людей?! — встрепенулся Костик. — Я, может, и Гришу люблю, и тебя, Береза… Хотя, стой! Я свои рукавицы в твоем ящике нашел — как они туда попали?

— Сам же и сунул туда, го-ло-ва! — отпарировал Березовский. — Теперь виновных ищет! Загляни еще в емкость с соляркой!

— Что я там забыл?

— Может, свою каску найдешь, которую на прошлой неделе посеял!

Но тут Алексей Иванович направился к двери, все поднялись.

Вышка находилась в двухстах метрах. Шли цепочкой за Алексеем Ивановичем по узенькой тропке. Шли степенно, неторопливо. Словно за бурильщиком тянулась веревочка с крепкими, давно проверенными узлами. И в первую очередь развяжется там, где узел слабее: каждый отвечал за те два-три шага, что отделяют его от другого. Костик и тот приумолк, шаг его стал твердым и тяжелым. Микуль шел последним в цепочке, видел ее всю и неожиданно почувствовал, что этих людей связывает что-то прочное, надежное, возникшее, наверное, у разведчиков за годы совместной работы на многих буровых…