В погоне за Иштар - страница 5

— На Ибице должно быть весело сейчас, — светским тоном поддержала я беседу, сосредоточившись на коктейле. Как это у них получается? С виду «марсианский восторг» — такой большой, а пьется за пару секунд? Все дело наверно, в марсианском пористом ликере… Я сделала знак бармену — повторить…

— Весело — не то слово! Я узнал, что ты будешь здесь, и приехал сюда.

Я молчала, потому что мне нечего было на это ответить. Если буду молчать, есть надежда, что Виктор поймет и сменит тему разговора. Увы, надеждам в этот вечер не суждено было сбыться.

— Я искал тебя, Тара. Думал о тебе каждый вечер все эти месяцы…

— Ну, это потому, что в команде экипажа не было девушек, — попробовала я отшутиться.

— Тара, это была экспедиция на Клину[2], - укоризненно сказал Виктор, — Команда на семьдесят процентов состояла из девушек. Просто мне нужна только ты.

— Виктор, я думала, мы все обсудили еще неизвестно когда, — жалобно простонала я, но упрямый космобиолог не внял моим мольбам.

— Поехали с нами на Ибицу, Тар? Будет весело, обещаю тебе! Тусовки, тотализаторы… Там будет один известный йог, Шваноджи или Шилоджи, или…

— Свеноджи, — подсказала я, поскольку имела честь как-то посетить совместные тусовки с упомянутым йогом.

— Точно, Свеноджи! Тар, там будет все, как ты любишь!

Похоже, Виктор успел уже как следует подзаправиться горячительным еще до нашей встречи, иначе как объяснить, что после одного бокала виски он позволил себе обнять меня за талию и притянуть к себе.

Я попробовала освободиться:

— Я люблю древнюю восточную философию и мифологию, но никак не алкогольные гулянки в компании престарелого шведа-нимфомана, выдающего себя за садху, Вик, — я безуспешно пыталась оторвать от себя его руку, сердито уставившись на нагловатую ухмылку парня. Но переведя взгляд и обнаружив Марека, взирающего на нас с гневно скрещенными на груди руками, я кокетливо положила свою ладошку в красной перчатке поверх руки космобиолога и доверчиво прильнула к его боку, чем надо сказать, повергла Вика в некоторое недоумение.

Зато вдосталь насладилась гневным замешательством на лице Марека. Он не выглядел уже таким довольным, как когда с благосклонной улыбкой внимал всякой чепухе, которую плела ему на ухо кровавая медсестра Мариэн. Сейчас Марек скривился так, словно у него болел зуб.

Но в следующую секунду и тени недовольства не осталось на его идеальном лице. Нарочно не замечая Вика, мой герой собственническим жестом привлек меня к себе, запечатлев на губах поцелуй, несколько более долгий, чем следовало. А за то, что рука его сползла несколько ниже, чем полагалось, незамедлительно получил по этой самой шаловливой конечности, и плевать мне, что такое поведение «герлы» может отразиться на его авторитете в глазах друзей. Нечего совать руки, куда не следует.

Тень недовольства лишь на миг промелькнула на лице милого и жесткая складка у губ мгновенно разгладилась.

— Тар, крошка, ты обворожительна в этом костюме, — промурлыкал он, продолжая ощупывать меня, правда, уже только взглядом. И добавил, склонившись к самому уху, — Но еще обворожительнее была бы без него…

Марек зарылся носом мне в волосы:

— А может ну его, этот Хэллоуин?

Все еще сердитая на него, я разозлилась еще больше и прошипела:

— Мы же договаривались…

Этот наглец не дал мне договорить, притянул к себе и поцеловал опять. Отстранившись, продолжил ласкать большим пальцем мои губы:

— Помню-помню, ты сегодня тусишь напоследок с Риммой — привет, Римма!

Подруга кисло кивнула в ответ.

— А я не вмешиваюсь. Почти не вмешиваюсь, — поправился он и притянул к себе снова. Горьковато-свежий запах парфюма кружил мне голову, губы Марика были мягкими и горячими. Черт возьми, он-таки знает толк в поцелуях! Я отстранилась, чтобы перевести дыхание, когда услышала низкий, грубый голос с почти громовыми раскатами в нем:

— Девушка танцует?

В двух шагах от нас стоял самый настоящий пират, как будто только что сошедший с обложки старинной книги о мореплавателях. Зюйдвестка[3] с черепом, алый платок на могучей шее, белая рубаха с небрежно распахнутым воротом, рукояти старинных револьверов за поясом, высокие морские сапоги… И черная полумаска, вместо полагающейся по случаю повязки на один глаз, скрывающая лицо. Голограмма разноцветного попугая на плече довершала картину. Подошедший был на полголовы выше Марека и шире в плечах. Несмотря на маску, чувствовалось, что еще лет на десять — пятнадцать старше. Может быть, этот факт, может быть что-то еще заставило моего без пяти минут жениха оставить при себе надменную грубость, которая уже висела у него на языке, и, впрочем, довольно неприязненно ответить: