В поисках агента. Записки офицера КГБ - страница 61

В 1975 году я вернулся домой. Меня произвели в полковники и назначили заместителем начальника европейского отдела управления «К» ПГУ. Я подчинялся Олегу Калугину, который после возвращения из Вашингтона стал начальником управления. Моя новая должность означала еще один шаг вверх по служебной лестнице. Теперь я руководил контрразведывательными операциями против ЦРУ на всем Европейском континенте, включая входящие в советский блок страны Восточной Европы. Мне предстояло заниматься важной работой в Центре, борясь против «главного противника» в тылу его основных союзников, в частности Великобритании, Франции и Западной Германии.

Мой кабинет находился в новом здании ПГУ на окраине Москвы, в микрорайоне Ясенево, куда главк переехал тремя годами ранее, в 1972 году. Там были построены 20-этажное служебное здание с несколькими расходящимися от него крыльями, просторный конференц-зал, большой спортивный комплекс с плавательным бассейном и теннисными кортами. Вокруг был большой и красивый парк. Несмотря на ряд недоработок строителей, в частности плохо работающую систему кондиционирования воздуха, здесь были созданы гораздо более комфортабельные условия работы по сравнению со старыми служебными помещениями на Лубянке.

В ПГУ произошли большие изменения. В соответствии с приказом председателя КГБ Ю. Андропова по усилению борьбы с разведками основных капиталистических стран был значительно увеличен штат и расширены задачи управления «К». Знакомясь с состоянием дел в моем подразделении, я понял, что предстоит еще многое сделать, чтобы наши контрразведывательные мероприятия в Европе стали более эффективными. В большинстве европейских резидентур работа против ЦРУ не являлась приоритетной, некоторые из них даже не имели агентурных возможностей, через которые можно было бы получить оперативную информацию об американской разведке. Вместо этого резидентуры концентрировали свои усилия по агентурному проникновению в страны, где они находились. Исключениями являлись наши точки в Бонне и Карлсхорсте (пригород Берлина), в основном благодаря большому числу работающих здесь наших сотрудников и хорошо налаженному сотрудничеству с руководством Штази — Министерства государственной безопасности ГДР.

Я начал выезжать в командировки в резидентуры, работу которых курировал отдел, чтобы активизировать их усилия против ЦРУ, в частности против оперативных мероприятий американцев по вербовке советских граждан, находящихся в Швейцарии, Западной Германии и Греции. В странах советского блока степень сотрудничества КГБ с их разведслужбами и доверия между нами были разными и в основном определялись состоянием отношений с соответствующими странами. У нас были тесные рабочие контакты с болгарами, мы уважали чехов и словаков и имели весьма прохладные отношения с поляками. Сотрудничество с разведкой ГДР, возглавяемой легендарным Маркусом Вольфом, было выше всех похвал. Наши немецкие друзья были профессионалами высокого класса, уделявшими внимание мельчайшим деталям при планировании и проведении оперативных мероприятий. Они имели отличную агентуру и связи и делились с нами ценной информацией по НАТО, планам и действиям секретных служб США, в частности ЦРУ. Я регулярно выезжал в Берлин для участия в совместных операциях Штази — КГБ.

Позднее в американской прессе утверждалось, что сотрудничество между двумя разведслужбами было настолько тесным, что анализ архивов Штази, проведенный американцами после развала ГДР, позволил ЦРУ в 1994 году разоблачить Эймса. Этого никак не могло случиться. Несмотря на необычайно тесные связи с разведкой ГДР, мы никогда не раскрывали личных данных на своих агентов, по которым их можно было бы выявить, даже своим сотрудникам, не имеющим на это служебной необходимости, а тем более иностранным партнерам. Оперативные дела на ценную советскую агентуру велись в строжайшей секретности. КГБ часто делился с восточными немецкими коллегами своей агентурной информацией, не называя источников ее получения, поэтому в архивных делах Штази просто не могло быть документов, которые прямо или косвенно свидетельствовали бы о наличии у советской разведки агента внутри ЦРУ.