В поисках Божественной благодати. Жизнь и учение старца Иосифа Исихаста - страница 9
— Как хорошо! Геронда, эти монахи все твои?
Старец помолчал немного, а потом улыбнулся и ответил:
— Видишь этих монахов? Они завоюют всю Святую Гору!
Наступил вечер, и я должен был служить литургию в храме Благовещения, маленькой церквушке, которая находилась прямо в домике старца. Это был единственный день, когда старец не мог войти в церковь из-за жары и проблем с дыханием, он сидел на балконе и пытался петь. С трудом он спел вместе с нами Трисвятое. Подошел причаститься. Причастившись, сразу сказал: «В напутие живота вечнаго». После окончания литургии он пошел в свою келью, я вошел вслед за ним, и он сказал мне:
— Теперь ступай отдохни и приходи сразу, как рассветет, может быть, ты будешь мне нужен.
Я поклонился ему и пошел немного поспать. Проснувшись, я сразу вернулся к старцу и нашел его с отцом Арсением во дворе, под виноградником. Все тело от ног и до поясницы у него отекло из-за сердечной недостаточности. Он встал, подошел к открытому месту и посмотрел на небо, окинул его взглядом от края и до края. Как будто смотрел на все в последний раз, как будто навсегда прощался с миром.
До этого он получил уверение, что уйдет в праздник Богородицы, и с трепетом ожидал этого благословенного момента. Но он ушел не в тот час, когда предполагал, то есть не на рассвете, потому что Богу было угодно забрать его через два часа после восхода солнца. И вот спустя некоторое время он говорит мне:
— Сынок, солнце уже катится по небу, как это меня не забирает Бог? Он ведь уже принял решение, почему же не торопится прийти за мной? Солнце уже высоко, мне уже нужно было уйти.
Я увидел, как он расстраивается, и у меня заболела за него душа. Наверное, Бог просветил меня, как поступать, потому что я подошел к нему и сказал с уверенностью:
— Геронда, не расстраивайтесь! Мы сейчас помолимся все вместе, и вы сможете уйти.
Он этого ждал! Он был духовно очень мудрым человеком и ждал, каким образом заговорит с ним Бог, как скажет ему, что начинается его исход из этого мира.
— Не расстраивайтесь, в последний час дьявол пытается поставить нам как можно больше ловушек и мешает изо всех сил.
— Вытри мне слезы.
Я вытер ему слезы, и он сказал мне:
— Посади меня у двери и позови всех отцов, чтобы они поклонились мне и взяли благословение.
— Отцы! Идите возьмите у старца благословение, — позвал я всех.
Мы поклонились ему, и он нам говорит:
— Разойдитесь и молитесь все по четкам, чтобы я поскорей отошел; я очень спешу отправиться к Спасителю Христу.
— Я, — говорит отец Арсений, — никуда не пойду.
— Нет, иди и ты, — говорит он ему.
— Если благословляешь…
Мы все разошлись, отец Арсений пошел в свою келейку рядом со старцем, серб — в келью напротив, отец Харалампий и отец Тимофей — в свою каливу, а я вниз, в свою. Как только мы все разошлись, вернулся откуда-то отец Афанасий и сказал старцу, который сидел на своей скамеечке:
— Геронда, скит обязал меня собрать деньги на расходы к празднику. Благослови меня отправиться просить деньги по монастырям.
— Отец Афанасий, посиди со мной, позже пойдешь.
— Но, Геронда, я не могу, мне нужно идти, я и так уже опаздываю, ничего не успеваю.
— Отец Афанасий, посиди со мной, а то потом пожалеешь!
Тем временем из своей кельи вышел и отец Арсений, как только услышал голос отца Афанасия. И вот в какой-то момент старец говорит:
— Отец Арсений, можешь снять мне носок и растереть ногу, потому что она отекла и очень меня мучает?
Он хотел облегчения? Он же умирал! Старец в жизни не просил ничего подобного. Но он сделал это для отца Арсения, чтобы тот не думал, что он умирает, потому что отец Арсений был очень простым человеком. И вот, когда отец Арсений наклонился, старец стал напряженно смотреть в небо; он увидел, как что-то приближается оттуда. Он собрался что-то сказать, объяснить, что он там видит, потому что он всегда все нам объяснял. Хотел заговорить, но не смог, язык его не слушался. В тот момент ему не позволено было говорить. Потом он повернулся к отцам, с ясным взором и невыразимым душевным сиянием, и сказал:
— Все кончено, я ухожу. Благословите!
С этими словами он сжал руку отца Арсения, своего неразлучного сподвижника, чтобы в последний раз с ним попрощаться. Потом склонил голову направо, два-три раза моргнул, открыл и закрыл рот, сделал три вдоха — и все. В совершенно здравом уме он предал свою душу в руки Того, к Кому так стремился и Кому служил с юности.