В поисках минувших столетий - страница 9
Но вот в спор вступили археологи. Они нашли сошники и мотыги, серпы и косы, кости всевозможных домашних животных, которых разводили обитатели Поднепровья еще до возникновения Киевского государства; они раскопали древнерусские города и извлекли из-под земли остатки мастерских, где когда-то работали кузнецы, гончары, стекловары, ювелиры. Легенда о дикой и полукочевой Киевской Руси рассеялась как дым.
Много, бесконечно много сделано археологами для восстановления истории далекого прошлого. Немые вещи из могил и мертвых городов оказываются красноречивыми: именно благодаря им мы восстанавливаем историю производства, историю быта и жилища, благодаря им мы знакомимся с прошлым народов, о которых прежде ничего не знали, проникаем в тысячелетия, о которых молчат письменные источники.
Но могут ли нам рассказать эти вещи обо всех сторонах жизни далеких столетий?
Мой дорогой читатель, я хочу пригласить тебя в театр. Этот театр находится очень далеко от Москвы, там, где когда-то был греческий город Эпидавр. Театр Эпидавра не похож на знакомые тебе театры: он устроен под открытым небом, его пятьдесят пять рядов лежат на склоне холма, а последний ряд каменных скамей незаметно переходит — наверное, так было и в древности — в оливковую рощу. Как и в древности, в эпидаврском театре прекрасная акустика: брось монетку на каменной актерской площадке у подножия холма, и ее звон отчетливо будет слышен в самых последних рядах. Театр в Эпидавре, как и многие театры в других городах Греции, долгое время бездействовал, его скамьи были засыпаны землей. Только археологи сумели восстановить его в прежнем облике. Ныне в эпидаврском театре время от времени даются представления.
Но вот мы сядем на одну из скамей этого огромного театра. Мы увидим внизу, у подножия холма, площадку, на которой играли актеры, и невысокую каменную ограду, из- за которой они выходили. И вот тут-то окажется, что есть один вопрос, на который археолог не может нам ответить: а что же, собственно, играли на этом театре, какие проблемы волновали зрителей? Да, археолог может сказать нам, как была устроена актерская площадка в свободных греческих городах и как ее перестраивали при римском владычестве, сколько было рядов и сколько проходов в театре. Но камни молчат, когда ты хочешь узнать о пьесах, о драматургах, об актерах, о зрителях. Лишь из письменных источников мы знаем имена великих греческих драматургов: Софокла, Еврипида, Аристофана; больше того — мы можем прочитать их пьесы, мы даже знаем, какие из этих пьес особенно нравились зрителям и в каких местах они особенно громко смеялись. Мы знаем, какие политические намеки скрыты в этих пьесах и какие идеи отстаивали драматурги.
Театр в Эпидавре. Маски древнегреческих актеров.
А если бы не было памятников письменности? Что знали бы мы тогда о греческом театре, кроме числа рядов и количества мест?
В Пиренеях, в горных пещерах, удавалось не один раз обнаружить рисунки, сделанные на скалах первобытными людьми, — этим рисункам несколько десятков тысяч лет. В темных подземных залах тянутся изображения оленей, кабанов, бизонов — бегущих, стоящих, лежащих; рядом с ними какие-то фантастические существа — полулюди-полуживотные. Тут же можно видеть слепленные из глины фигуры зверей.
Интересно? Бесспорно. Как должен быть поражен исследователь, когда, подняв голову, он видит высоко над собой едва освещенные лучом электрического фонарика расписанные желтой, красной, коричневой краской фигуры, созданные художниками за много тысяч лет до того, как появились первые государства в долине Нила и Евфрата! Но если мы спросим его, почему первобытный художник скрывался в труднодоступных гротах и при тусклом свете фитиля, горевшего в каменной плошке, рисовал на стенах фигуры зверей, ответить будет непросто. Ведь сама по себе наскальная роспись не скажет нам, был ли неизвестный мастер, имени которого мы никогда не узнаем, поклонником прекрасного, желавшим оставить потомству изображения животных, какими он их увидел: то спокойными, то ревущими, то несущимися в бешеном галопе, — или, может быть, эти животные были его богами, и, рисуя их, художник надеялся приобрести покровительство могучих и непонятных ему сил.