В последний раз в Китае (путевые заметки) - страница 7

Мы вернулись в свое купе, шестого пассажира там не было. Дальше ехали впятером.

Мы улетали домой из Пекина. В аэропорту М. взвешивал чем-то набитые сумки и баулы. Выходил перевес против положенного, надо было доплачивать, а юани, понятное дело, на нуле. Чем набил свои баулы наш глава делегации? Кто ж его знает... повсюду он покупал лекарства — от печени, почек, для повышения мужской потенции, травы, корни, что-то еще. Из Суджоу вез батарею бутылок шаоцинского вина, из Ханджоу копны зеленого чая... М. подходил к улетающим советским людям, выбирал из них, по какому-то ему известному признаку, того, у кого в багаже недобор, говорил примерно следующее: «Понимаешь, три года в Китае по контракту, накопилось всякого дерьма, бросить жалко. Пища здесь сам знаешь — печень вдребезги разрушена. Вот лекарства везу, таких у нас не купишь. А доплачивать за багаж — нам же гроши платили, здесь не капстрана... Можно я часть своего багажа вместе с твоим на весы поставлю?»

Тот, к кому обращался М., сомневался, внутренне мучился: и отказать неловко соотечественнику с разрушенной печенью, и взять на себя эту обузу... Тогда из Москвы в Пекин и обратно летали серьезные ответственные люди, торгашей-челноков и близко не подпускали...

В Шереметьево М. долго выдергивал с багажного круга свои манатки; обвешенный ими, поволокся к проходу для командированных, без таможенного досмотра. И мы за ним следом: пока что он оставался нашим главой, мы еще не переступили на свободную территорию. М. протянул стоящей на контроле строго-неприступной особе какую-то бумагу. Особа прочитала и возвратила подателю: «Здесь проходят командированные и дипломаты. У вас есть служебный паспорт или какой-нибудь документ? Если нет, идите вон туда. Что вы мне дали? Это не документ».

«Я — председатель общества по выживанию че-человечества, — задергался М. (а мы и не знали). — Его учредители: Ка-картер, Ми-миттеран, Тэ-тэт- чер... Мою бумагу подписал Ры-рыжков. Вот...»

«Товарищ, не мешайте, — сказала особа. — Проходите где положено».

Я и Щ. пошли туда, куда положено было идти.

Дома мы повстречались, повспоминали о нашей последней поездке в Китай. Щ. прочитал кому-то лекции о Китае. М. основал что-то российско-китайское; кажется, выпускал газету. Затем все покрылось туманом забвения.

Зато Китай все более на виду.

Были японцы: госпожа Мицуко Охата-сан и ее муж, о котором Мицуко отзывалась коротко: «Мой муж». Выяснение имени мужа ни к чему не привело, удалось узнать на слух только то, что в его имени присутствуют звуки «цзин» и «ич». Но как они сопрягаются в полное имя, повисло в воздухе. Мицуко сказала: «Мой муж сажает картошку на острове Хоккайдо, но убирать ленится, говорит: завтра, завтра...» И она сказала: «Мой муж профессор философии...» Зашел разговор об узкой специализации профессора, но таковая осталось невыясненной. Мицуко сказала: «Мой муж один специалист в своей области на острове Хоккайдо».

Мужу Мицуко Охата семьдесят лет, к нему подходит русская примета: маленькая собачка до старости щенок. У него грива черных волос, полный рот своих собственных зубов, он настороженно прислушивается к говорению по-русски его супруги; изредка она что-нибудь переводит ему по-японски. Профессор Охата иногда заговаривает по-английски, но забывает слова или правила грамматики, застенчиво улыбается. Первый глоток водки «Охта» сделал с опаской, затем увеличил забор водки в рот, выпил несколько стопок, пришел в радостное состояние, смеялся. Супруги Охата большую часть жизни прожили в городе Саппоро на острове Хоккайдо, в собственном домике с садом. Недавно переехали в Токио, там у них сын, квартира... Сын любит ездить на машине, а родители не имели в своей жизни машины.

Мицуко Охата-сан шестьдесят семь лет, в маленькой японке много живости, сохранившейся лукавой женственности. Вообще, Мицуко смешлива, но когда заговаривает о маме, на глаза ее навертываются слезы. Мама Мицуко умерла, не дожив три месяца до ста лет. Мама была буддисткой, но не стриглась согласно правилам буддизма, носила длинные волосы. Мицуко не стала буддисткой, скорее, она атеистка, хотя все, что связано с памятью о матери, для нее свято. Мицуко Охата-сан —домохозяйка в городе Саппоро на острове Хоккайдо, теперь в городе Токио на острове Хонсю...