В родных местах - страница 26
— Илья Тихо-но-вич!
Возле него стоял молодой белобрысый мужик с улыбкой от уха до уха.
— У-у, сколько лет, сколько зим! В гости к нам?
— Как видишь, — добродушно ответил Илья Тихонович, изображая, будто знает мужика и рад встрече, а сам подумал: «Кто такой, почему не помню?»
— А у нас тут слух разнесли, будто вы умерли, будто у вас разрыв сердца произошел.
— Типун тебе на язык, — без злобы отозвался Илья Тихонович. — Трепачи здесь, видно, до сих пор не перевелись. Кто же это болтал такое?
— Да все.
— Ну тогда не найдешь виновника. Болеть болел, а умирать не собирался. Скажи-ка, Степан Банных, Котов Данилыч и Петро Царев здесь робят?
— Работают. Их в новый цех перевели.
— А Егорка Пименов?
— Какой Егорка?
— Да… рыжий такой. Со шрамом на губе.
— А, Георгий Иваныч! Он у нас мастером.
— Так!..
— Так, — сказал и парень, не зная, что говорить дальше.
«Почему я его не помню? — мучительно раздумывал Илья Тихонович. — Память, ну начисто отшибает».
— Я что-то никак не соображу, сколько же лет ты здесь робишь? — схитрил старик.
— Да столько же, сколько вы на пенсии. Я же за месяц до вашего ухода пришел. Мне ж тогда шестнадцать было.
«Поди тут, вспомни», — усмехнулся Илья Тихонович и спросил:
— А кто начальниками в новых цехах?
— В одном-то Сизов Павел Павлыч…
— Павел?! Ну, прощай, брат! Мне обязательно надо увидеться с Павлом.
В пору Ильи Тихоновича Сизов работал мастером. Он нисколько не постарел за эти годы, только почему-то растолстел.
— Тихоныч, батюшки! — воскликнул Сизов и хлопнул себя по жирным ляжкам. — Как живется-можется?
— А что у меня? Здоров мало-мало — и ладно.
— Да нет, ты прямо-таки молодцом выглядишь.
— Да уж чего там! Расскажу тебе анекдот. Один пенсионер, понимаешь, договорился с какой-то женщиной о свидании. А она на пятом этаже жила. Поднялся, значит, на своих двоих. Едва-едва. Стоит у ее двери и отдышаться не может. Сердчишко: ек-ек-ек, вот-вот разорвется. И думает: «Господи, зачем это я приплелся сюда? Что мне тут делать?» Никак вспомнить не может.
К ним подошли двое пожилых рабочих.
— Нет, ты прямо-таки прекрасно выглядишь, — не унимался Сизов. — Какой он — старик. По-моему, просто притворяется.
Как-то так получилось, что каждый говорил что-нибудь веселое, все смеялись. И больше всех смеялся Илья Тихонович. Было ему сейчас легко и весело.
— Покажи-ка лучше свое хозяйство.
— Пошли. Могу сообщить, что один наш цех дает мебели куда больше, чем вся фабрика в твое время. Вот так!
Возле стены стояли непокрашенные тумбочки. Молоденькая работница держала в руке прибор, похожий на паяльную лампу, и водила им в разные стороны; на дереве появлялись темные линии.
— Разбрызгивает краситель. Чтоб рисунок был. А вон там… мебель лаком покрывают.
У металлического сооружения, похожего на кабину без одной стенки, стоял человек; слышался гул, казалось, за кабиной переваливается что-то слишком тяжелое, большое. Подошли еще к какой-то незнакомой машине. Тут вот и произошла эта неприятная история, которая надолго оставила в душе старика тягостный осадок. Все началось с того, что он увидел знакомого по имени Димка. Хотя, впрочем, какой уж Димка, Дмитрий Батькович, — усы, легкие морщинки на лице. Даже брюхо отростил. Смотри-ка ты!.. И костюмчик — одно загляденье, будто не на завод пришел, а в театр.
— Все стоишь, прохлаждаешься, ядрена-палка!
Зря он это сказал. Надо бы поздороваться и пройти.
— А что, лежать прикажешь? — грубовато отозвался Димка. — Заходи вечером, старый чалдон, пивком угощу.
Это было уже слишком. Тут Димка тоже перехлестнул. Надо бы как-то полегче.
— Понужать тебя некому.
Илья Тихонович по старой привычке разговаривал с Димкой снисходительно.
— Да ты что задаешься-то? — ухмыльнулся Димка. — Что тебе надо от меня?
Сизов как-то странно заулыбался, не то укоризненно, не то виновато — не поймешь.
— Пора бы и за ум браться. — Илья Тихонович слегка толкнул Димку в плечо. Вернее, хотел слегка, а получилось почему-то грубо. Можно подумать, что ударил. И чтобы как-то оправдать свой поступок, резко сказал:
— Все лоботрясничаешь.
— Иди-ка ты… знаешь куда?! — начал злиться Димка.