В садах чудес - страница 35

Габриэль спала в другой половине дома вместе с няней и маленьким сыном супругов Л. Но однажды она записала, что ночью до них доносился странный и сильный шум, она и няня, обе проснулись. Это было, когда в доме еще жила Геката. Вероятно, шумела собака, и супруги успокаивали ее.

После рождения дочери Филипп начал проявлять признаки религиозности. Посещал церковь вместе с женой. Исповедовался.

Постепенно странная история с собакой забылась. Дети росли здоровыми. Семейство Л. жило спокойной, несколько замкнутой жизнью.

Однажды, войдя в комнату девочки, Габриэль увидела, что малышка сняла нательный крестик и бросила его на ковер.

— Зачем ты это сделала, голубка? — спросила Габриэль.

— Мне от него душно! И он мне не нравится! — ответил ребенок.

Габриэль рассказала об этом Марии. Вдвоем они попытались уговорить девочку надеть крестик.

— Вот посмотри, я сама тебе надену! — ласково приговаривала Мария, надевая девочке на шейку мягкий шнурок.

Но ребенок схватился обеими ручками за шейку, появились все признаки настоящего удушья, личико посинело. Перепуганная мать поспешила снять крестик. Малышка мгновенно успокоилась. Расстроенная Мария не решилась надеть дочери крестик.

С того дня Мария стала задумчива, стала менее откровенной с Габриэль.

Как-то раз за обедом, когда Филипп похвалил какое-то кушанье, Мария спросила его, помнит ли он парное козье молоко, маслины, пилав с бараниной, которыми кормили его в доме ее брата Костандиса.

— Ну как же я могу все это забыть! — улыбнулся Филипп.

— Я чувствую себя виноватой. Я должна была писать брату.

— Но, Мария, ведь и Костандис не послал тебе ни одного письма, хотя я оставил ему наш адрес в Париже.

— А почему бы нам не написать Костандису вновь? — предложила Мария.

Письмо было написано и отослано. Однако Костандис не отвечал. Возможно, он не считал нужным возобновить отношения с сестрой. Может быть, чувствовал какую-то обиду на нее. Наконец-то пришло письмо, и все прояснилось.

Костандис не мог бы написать сестре, даже если бы очень того пожелал. Ведь спустя несколько дней после ее отъезда его нашли мертвым. Он утонул в реке. Должно быть, во время купания в холодной воде горной реки у него сделались судороги. Так во всяком случае объясняли его гибель дальние родственники, приславшие ответ на письмо Марии. Тело Костандиса увлекло течением, и нашли его лишь несколько дней спустя, у старого кладбища, там, где течение замедляется.

Марию огорчила смерть брата. Теперь она вспоминала, что он не был таким уж плохим. Когда она была совсем маленькой девочкой, он искренне любил ее. И он хотел дать ей приданое. Она сама отказалась. Родственники писали, что оставшееся после Костандиса имущество они поделили поровну, а Мария ведь когда-то сама отказалась от своей доли. Между прочим, сообщалось, что свою долю взяли и родители Эвдокии, жены Костандиса.

— Возможно, они и убили его, — взволнованно заметил Филипп. — Ведь отец Эвдокии был мельником, хорошо знал реку.

— Они побоялись бы взять такой грех на душу! — возразила Мария.

Спустя некоторое время Мария заговорила с мужем о поездке в Грецию. Она сказала Филиппу, что ей хотелось бы побывать на могилах брата и родителей, да и ее детям хорошо бы увидеть родину матери.

— Помнишь, Филипп, как ты любил наши горы, наслаждался чистым воздухом!

— Да, это чудесная идея! И, кроме всего прочего, я наверняка найду новые материалы для иллюстрации моих теорий происхождения некоторых средневековых культов.

— Что ты имеешь в виду?

— Расскажите подробнее, Филипп, — присоединилась к разговору Габриэль.

— Хорошо. Дело вот в чем: в греческой мифологии ночным божествам были посвящены животные, ведущие более или менее ночной образ жизни. Например, считалось, что Гекату — богиню луны сопровождают волки, собаки, совы и филины. По ночам на перекрестках дорог ей приносили в жертву собак.

— Это я знаю, — заметила Габриэль.

Мария нервно сжала пальцы.

— Ну вот, — продолжал Филипп, — а в средние века, уже в мифологической системе христианства, волки, собаки, совы, кошки считались животными, в облике которых может предстать людям дьявол!