В тени шелковицы - страница 5
— Дайте же, — просила цыганка, протянув ко мне руку.
Я дал ей сигарету. Старуха ощупала ее, нашла нужный конец, оторвала и выбросила фильтр и сунула сигарету в рот.
Я задумался об этой странной встрече со старой цыганкой. Откуда ей взяться в чистом поле, как попала сюда слепая старуха, что ей здесь надо, билось у меня в голове.
— А-а, — вырвалось у цыганки, и снова она затихла и смотрела застывшим взглядом вдаль, или, лучше сказать, в глубину темноты.
Поблизости нет жилья, продолжал размышлять я, и мне стало не по себе. Что-то во всем этом мне не нравилось.
— И огоньку, парень, немножко огоньку, — жалобно, словно скрипка, простонала цыганка.
Я дал ей прикурить и опять сел на траву, поближе к ней.
Мы курили. Над нами шелестела листва шелковицы. Долго сидели молча. Первой заговорила цыганка:
— Я знаю, куда вы идете, и даже знаю, что вас ожидает, — сказала она. — Вам лучше вернуться, не пытайтесь обмануть судьбу, — продолжала она и погасила окурок о корявую палку, лежавшую у ее ног. — Жестоко поплатитесь, коль вздумаете искушать судьбу… — пригрозила она мне.
— Ты знаешь, куда я иду? Не болтай, — сказал я и засмеялся.
— Знаю, парень, — ответила она серьезно.
— Откуда ты можешь знать? Я и сам не знаю, куда пойду.
— А я знаю, — твердила старуха. — Я все знаю, — добавила она таинственно и покачала головой, будто восточный мудрец.
— Раз ты все знаешь, скажи мне, откуда ты. Кроме тебя, здесь нет никого, и жилья не видать, объясни, как ты сюда добралась и что здесь ищешь, — спросил я.
— Я у себя дома, — ответила старуха.
— Не ври!
— Я не вру, — сказала старуха серьезно. — Помните дом Лайчи?
— Дом Лайчи? — Я задумался, и что-то забрезжило в моей памяти. — Да, слыхал, очень давно, совсем маленьким мальчиком я слышал о нем от взрослых.
— Здесь стоял дом Лайчи, — сказала цыганка и показала рукой недалеко от дерева.
Я посмотрел в ту сторону и в самом деле увидел какие-то бугорки, белевшие среди высокой крапивы и лопухов. Возможно, остатки фундамента, а может, и что другое.
— Я Ката, — сказала цыганка. И тут я отчетливо вспомнил события давних лет, трагическую развязку одной романтической цыганской любви, добровольную смерть героини этой истории.
— Черт возьми! — сказал я. — Ведь Ката сгорела в доме Лайчи. — Я засмеялся.
— Не сгорела, — возразила цыганка и повторила: — Не сгорела.
— Сгорела! — стоял я на своем.
— Я Ката, — тихо сказала старуха и опустила голову.
Я решил с ней не спорить.
Мы снова примолкли, и снова она первой нарушила молчание.
— Дайте руку, паренек, — попросила она и стала шарить по траве подле себя, но я, к счастью, сидел на безопасном расстоянии от ее щупалец.
Цыганка поднялась на колени и поползла ко мне.
Я встал и отошел немного в сторону.
Цыганка поняла, что я ухожу, и вполоборота ко мне прошипела сквозь зубы:
— Я вам погадаю, что вас ожидает.
— Нет, — сказал я и уже не спускал с нее глаз. Но старуха не двигалась, и это меня успокоило.
— Дайте руку, — опять заныла она.
— Не надо мне гадать.
— Не бойтесь, я ничего с вас не возьму.
— Как ты собираешься гадать, ты же не видишь, — спросил я и отступил еще на несколько шагов.
— По руке я вижу, — ответила цыганка. — Дайте же, я вам погадаю. — Она так хотела услужить мне, старалась уговорить, просила так горячо и настойчиво, словно от моего согласия зависела и ее судьба, словно у этой старой шелковицы давно уже она поджидала меня, неблагодарного, не понимающего, какую роковую ошибку совершу я своим упрямством.
— Не хочу, не желаю знать свою судьбу! — закричал я, рассердившись. — Оставь меня в покое, цыганское отродье!
Старуха притихла, наклонилась вперед всем телом, застыла в этой позе и долго не двигалась, глядя перед собой бессмысленным взором. Потом очнулась и сказала совсем другим тоном:
— Ну, погоди!
Она тоже перешла со мной на «ты», а это значило, что она разозлилась и плохо владеет собой. Иначе деревенский цыган никогда не посмеет тыкать незнакомым людям.
Я отошел от шелковицы, а старая цыганка разразилась потоком слов на своем языке. Я не понимал по-цыгански, но догадывался, что она бранит меня самыми непотребными словами.