В ту осень яблони зацвели во второй раз - страница 10

— Э-эй! — предостерегла заботливая опекунша. — Дно илистое, там полно сучков и веток, осторожно, а то наколешься. — Но нетерпеливый и непослушный подопечный уже буром врезался в воду и погрёб от берега. — Плавать-то умеешь? — закричала она вслед для профилактики. Он повернулся на спину.

— Маленько.

— Ну, тогда крепче держись за воду, — посоветовала. — Я спасать не буду.

— Спасибо, — поблагодарил пловец, перевернулся и сильным брассом поплыл на середину пруда, а она, поглядев вслед, осторожно влезла в воду по грудь и поплавала, тяжко отдуваясь, недалеко от берега собачьим кролем.

Когда вылезла, он неподвижно лежал на спине на середине пруда, послушно держась за воду. Подрагивая от холодной воды, оглядела себя на предмет кровососущих, потом ушла за кусты, сняла и тщательно выжала купальник, надела и облегчённо вздохнула. «Больше не полезу», — решила, — «хватит с него и этой жертвы». Она не очень-то любила открытую воду и совсем не собиралась в Египте пачкаться в Красном море. Солнце, отмытарив день, окончательно закатилось за дальний ельник. Начали одолевать комары.

— Эй! — закричала, подняв руку. — Ты ещё не совсем промок? Давай на берег!

Он послушно, но медленно, наслаждаясь освежающей влагой, погрёб к ней. С шумом выбрался на берег, и она залюбовалась мощной широкоплечей фигурой с узкими бёдрами и крепкими ногами. Взял мочалку и мыло и снова полез в пруд. Тщательно намылил мускулистое тело там, где мог достать, и хотел уже смыть, когда она предложила:

— Давай, так уж и быть, потру спину. — Забралась по колено в воду и с силой стала натирать широкие лопатки и ложбинку между ними да так, что вся незагорелая спина густо покраснела. — Ну и здоров же ты, Владик, — засмеялась от несоответствия имени и мощи. Тебе не у конфорки надо стоять, переворачивая блины, а заниматься каким-нибудь тяжёлым спортом.

— Я и так, хватит уже, — попросил, невольно выгнув изрядно протёртую спину, но она не послушалась, а ещё и вымыла и плечи, и шею, и спину, и талию.

— И чем же ты занимаешься?

— Классической борьбой.

— О-о! — уважительно воскликнула Маша, заканчивая мытьё. — Небось, в чемпионах?

— Не-е, — огорчил борец. — Тренер говорит: злости не хватает.

Маша улыбнулась: «Владик, маменькин сынок». Напоследок протёрла всё вымытое ладошкой, и так захотелось прижаться к вымытой спине, прислониться щекой к плечу, что у неё даже завяли от нервного спазма и ноги, и руки, а глаза заволокла лёгкая пелена. Пересилив себя, гулко хлопнула борца по спине.

— Всё. Можешь благодарить.

— Спасибо. — Послушный Владик повернулся к ней зарозовевшей мальчишеской мордой, хотел ещё что-то сказать, но, застеснявшись, снова нырнул в охлаждающий пруд.

А она, смыв приставшую к рукам и ногам мыльную пену, выбралась на берег, надела платье, крикнула, предупреждая:

— Я пошла, — давая ему возможность переодеться. — Догоняй. Вон уже и коровы спешат, освободи место, — и неторопливо двинулась восвояси.

Шла и удручённо думала: «Что, дорогуша, втюрилась? В пацана? Прикоснулась к здоровому мужскому телу и обомлела? Эх, Владик, Владик, ну почему ты не дорос? Был бы годков на пяток постарше!» Даже приостановилась, чертя ногой в пыли какие-то узоры. «Может, зря беспокоюсь, не такая уж и дряхлая, всего-то за тридцать, рано списывать в утиль, так что…Что так? Дура чокнутая! Ему-то, однако, нравлюсь, даже очень, всю глазищами обглядел. К чему это всё? Ясно, к чему, ещё Еве было ясно. Ну, а потом? А потом суп с котом! Кончай, баба, базарить!» И пошла снова, прибавив шагу и твёрдо решив меньше попадаться малышу на глаза и, тем более, с открытыми телесами. «Провокации долой!»

Он нагнал её уже на другом конце пруда, у околицы.

— Дорогу теперь знаешь, сам будешь ходить, — сказала сердито.

Он, чуть обогнав, посмотрел ей в лицо.

— Я чем-то провинился?

— Ещё как!

— Чем?

Она не ответила и только ускорила шаг. Так и дошли молча до домов.

— Бывай! — бросила, не глядя, и ушла, даже не подумав пригласить на блины. В дом вошла, захлопнув дверь с грохотом.

— Что, — догадалась бабуля, — не придёт?

Внучка зло фыркнула:

— Больно-то надо! — и, чтобы избежать неприятных расспросов, перевела разговор, как обычно это делают, на погоду. — Чёрт-те чё творится: погода прям ошалела!