Валузийские Бои - страница 14

Первым появился Воин-тайна. Облаченный в свисавшую до колен кольчугу и плотно закрывавший лицо шлем, из-под которого выбивались пряди темных волос и края зеленой маски, таинственный незнакомец, не мешкая, обрушил на противника град ударов. Бедолагу ошеломил столь стремительный натиск, и, хотя он сумел отразить с десяток ударов, исход боя был предрешен. Вскоре его щит разлетелся на куски, затем такая же судьба постигла меч. Еще один удар плашмя по шлему, и — Воин-тайна оглушил соперника, свалил с ног и для большей убедительности приставил клинок к груди поверженного. Победа! Трибуны разразились восторженным ревом, публика неистовствовала, приветствуя победителя и восхищаясь увиденным, — ведь в бое, начавшемся одновременно по соседству, противники еще не успели сделать ни единого мало-мальски опасного удара, а только с опаской присматривались друг к другу.

Одобрительно хмыкнув, Кулл повернулся к Келкору:

— Каков молодец, а? Под стать самому опытному из Алых Стражей!

— Увы, не каждый из Алых Стражей столь напорист в бою, — сдержанно отозвался Келкор. — Мы всегда учили их действовать разумно и предусмотрительно и, может быть, даже переусердствовали. Кое-кто стал излишне рассудителен, предпочитает ждать ошибки неприятеля, бережет свои силы. Воин-тайна поступает совсем не так. Он сразу атакует врага и поэтому властвует над ним. Старая проверенная тактика! Впечатление такое, будто под маской скрывается хорошо знакомый мне человек. Будто я видел его в деле, но когда и где именно — не помню. Наверное, в бою все умелые воины похожи друг на друга.

— Э-э, излишняя рассудительность Алых Стражей проникла и в головы командиров, — усмехнулся король. — Чем рассуждать, лучше признайся, что под зеленой маской скрывается твой лучший солдат. Из-за безграничной любви к ним я, уж так и быть, прощу вопиющее нарушение правил Больших Боев.

Келкор промолчал, все так же пристально всматриваясь в Воина-тайну, которому рукоплескала восторженная публика.

Вскоре на арене появился Парафт, легко узнаваемый из-за светлых волос, — что редкость для валузийцев. Памятуя о вчерашнем приглашении юноши к монарху, судьи отвели ему для боя ближайшую площадку к ложе и как бы случайно задержали остальные поединки. Оказалось, что мечом честолюбивый жених владеет не хуже, чем руками и ногами. Вновь проявился его озорной характер: действуя аккуратно и расчетливо, в типичной для большинства опытных воинов классической манере, юноша время от времени легонько тыкал соперника мечом в незащищенные места.

Эти тычки приводили в бешенство низкорослого, но кряжистого атлета с бугристыми плечами. Он стал спешить, ошибаться в движениях и понемногу пренебрегать правилами, норовя ударить Парафта ниже пояса. В конце концов он совсем рассвирепел и, широко замахнувшись, приготовился для опаснейшего бокового секущего удара по коленям Парафта, что категорически запрещалось на состязаниях. Зрители испуганно охнули — и тут же восторженно зааплодировали: юноша неожиданно прыгнул навстречу мечу, в полете перевернулся через голову и, приземлившись за спиной соперника, толкнул его щитом. Крепыш-коротышка потерял равновесие и свалился на землю, неуклюже дергая руками и ногами. Парафту даже не потребовалось, как полагалось в подобных случаях, приставлять меч к груди побежденного: подбежавший судья немедленно отобрал у поверженного деревянный клинок, а затем, подозвав к себе стражников, решительно указал на ворота Арены. Под возмущенные крики и негодующий свист публики злостного нарушителя правил Больших Валузийских Боев выставили вон.

«Ловок мальчишка, — восхищенно подумал Кулл, только сейчас осознав, насколько всерьез он все это время переживал за Парафта. — И до чего же здорово прыгает! Лучше всякого акробата. Подумать только, и все из-за какой-то смазливой девицы!… На войне его лучше держать под рукой, в гуще битвы он вряд ли сможет проявить такие способности. Там ему будет трудно развернуться — сомнут или затопчут лошадьми».

Слабых бойцов, вроде «чемпионов своих деревень», к этому времени почти не осталось. Теперь все поединки были затяжными и упорными. Предвкушая новый выход на арену Воина-тайны, Кулл подкрепился горячими лепешками, запил их кисловатым вином и решил немного вздремнуть. Но едва лишь дрема смежила веки короля, как перед его глазами возникло злосчастное зеркало из подземелья. Сон как рукой сняло. Кулл мысленно выругался и больше уже глаза не закрывал — слишком неприятные ощущения вызывало это наваждение. Тяжело вздохнув, атлант повернулся к Арене, терпеливо ожидая выхода Воина-тайны.