Вальведр - страница 7

стр.

— Нет, я не ювелир. У меня для этого нет ни необходимой ловкости, ни терпения, ни бедности.

— Ну а раньше, до вашего богатства?

— И раньше у меня не было никакого ручного ремесла. Нет, это слишком глупо. У меня не было никогда другого инструмента, кроме моего умишка. Состояние вовсе не в руках тех людей, что забавляются тем, что производят, делают или творят, а в руках тех, которые ни к чему не прикасаются. Люди, mon cher, делятся на три породы — продающую, покупающую и служащую звеном между первой и последней. Верьте мне, продавцы и покупатели стоят последними на лестнице живых существ.

— Другими словами, тот, кто их грабит, и есть царь своего века?

— Ну да, черт возьми! Ведь ему одному приходится перехитрить тех обоих зараз! Значит, вы решились остроумничать и торговать словами? Ну, тогда вы навеки останетесь бедняком. Покупайте для того, чтобы перепродавать или продавайте, чтобы снова перекупать, только это и существует на свете. Но вы меня не понимаете и презираете. Вы говорите: он старьевщик, ростовщик, крокодил! Вовсе нет, mon cher, я отличный человек всеми признанной честности. Я пользуюсь доверием многих важных особ. Со мной советуются и принимают мои услуги выдающиеся люди, филантропы, даже ученые. Я человек с сердцем, я делаю больше добра в один день, чем вы можете сделать в 20 лет. Рука у меня щедрая, мягкая, шелковая! Ну-с, если вам нужен друг, протяните свою руку, и вы увидите, что такое еврей добрый и неуч, хотя и неглупый.

Я и не подумал рассердиться на этот дерзкий и в то же время дружеский, странно покровительственный тон. Он действительно был таким, каким рекомендовал себя — неуч до того, что мог бессознательно оскорбить, добр настолько, чтобы с удовольствием приносить жертвы и тонок до того, что способен был на великодушие в извинение своего тщеславия. Я просто-напросто посмеялся его странности, а он, видя, что я в нем нимало не нуждаюсь, но благодарю его без пренебрежения и без гордости, почувствовал ко мне больше почтения и уважения, чем в начале нашего знакомства. Мы расстались отличными друзьями. Ему очень хотелось бы, чтобы я сопутствовал ему во время его прогулки, так как он боялся соскучиться один, но приближался обещанный час возвращения Обернэ, а я сильно сомневался, чтобы ему было приятно присутствие нового лица. Итак, я распростился с евреем, спросил, по какой дорожке должен был вернуться Обернэ, и пошел ему на встречу.

Мы встретились внизу ледников в сосновом лесу, чрезвычайно живописном. Обернэ возвращался с несколькими проводниками и мулами, на которых перевезли часть багажа его друга. Те продолжали свой путь к долине, а Обернэ бросился на траву подле меня. Он был крайне утомлен: из 12 часов пути он шел 10 часов по непроторенной дороге, и это из дружбы ко вне. Он очутился между двух привязанностей; ему хотелось и оценить трудности и опасности предприятия г. де-Вальведра, и вернуться настолько вовремя, чтобы я не оставался целый день один.

Он достал из своей котомки кое-чего поесть и немного вина. Мало-помалу силы его восстановились, и он принялся объяснять мне приемы исследований своего друга.

Предполагалось не добраться до самой вершины Розовой горы, как рассказывал мне Мозервальд, а произвести, с помощью тщательного исследования, геологический разрез горной громады. Эти важные изыскания имели связь с целой серией других, уже произведенных или еще предполагавшихся исследований во всей цепи Апеннинских Альп, и должны были служить дня подтверждения или дли уничтожения целой особенной научной системы, которую теперь я никак не мог бы изложить читателю. Словом, эта прогулка во льдах могла продолжаться несколько дней. Г. де-Вальведр вносил в это большую осторожность из-за своих проводников и слуг, с которыми он вел себя очень гуманно. Он имел с собой несколько легких и искусно устроенных палаток, в них могли помещаться его инструменты и спутники. С помощью аппарата для кипятка самых малых размеров — чудо переносных вещей, — им самим изобретённого, он мог почти мгновенно добиться теплоты, в каком бы месте он ни находился, и бороться со всякими несчастиями, причиненными холодом. Наконец, он запасся всевозможными припасами на известное время, маленькой аптечкой, запасной одеждой на всех и т. д. Он устроил таким образом над ледниками, на обширной площадке затвердевшего снега, вне доступа лавин, настоящую колонию из 15 человек. Он должен был провести там два дня, а потом поискать проход, чтобы расположиться подальше с частью своих людей и багажа, так чтобы остальные могли присоединиться к нему по частям, пока он будет пытаться проникнуть еще дальше. Предполагая, что, быть может, ему суждено проходить едва лишь по две или по три мили в день в силу трудности перевозки, он оставил при себе несколько мулов, заранее обреченных на опасности или страдания, сопряженные с этим предприятием. Г. де-Вальведр был очень богат и, имея возможность делать больше, чем многие другие ученые, вечно стесненные или своей почтенной бедностью или скупостью правительства, считал своим долгом не отступать ни перед каким расходом ради прогресса науки.