Вам вреден кокаин, мистер Холмс - страница 43

Последовало молчание.

— Я понимаю это, — наконец прошептал Холмс. В этом почти неслышном ответе было столько усталости, униженности и страдания, сколько могло вместить человеческое существо. Даже Фрейд, который мог быть таким же упрямым, как и сам Холмс, когда того требовали обстоятельства, почувствовал неловкость и не стал нарушать долгого молчания, последовавшего за этим ужасным признанием.

В конце концов сам Холмс положил конец раздумьям; оглядев комнату, он нашел взглядом меня, и лицо его ожило.

— Ватсон? Подойдите ближе, друг мой. Вы мой старый друг, ведь так? — добавил он неуверенно.

— Вы же знаете, что это так.

— Ну да, конечно. — Он откинулся на подушки (до того он с огромным трудом сел) и внимательно посмотрел на меня с беспокойством, омрачившим его серые, всегда острые глаза. — Я плохо помню, что произошло за прошедшие дни, — начал он, однако я перебил его движением руки.

— Что было, то было. Не думайте о том, что случилось. Все в прошлом.

— Я говорю, что мало помню, — продолжал он с настойчивостью, — но мне кажется, я кричал на вас, бросая вам оскорбления. — Он виновато улыбнулся. — Неужели я вел себя таким образом? Или мне все это привиделось?

— Вам все это привиделось, дорогой друг. А теперь вам надо лежать.

— И все же хочу сказать, что если я и вытворял что-то такое, — продолжал он, — то я хочу, чтобы вы знали: право, я не хотел. Вы слышите меня? Не хотел. Я совершенно отчетливо помню, что обозвал вас Искариотом. Вы ведь простите мне эту чудовищную клевету, правда?

— Я вас умоляю, Холмс!

— Вам лучше оставить его теперь, — вмешался Фрейд, кладя руку мне на плечо. Сейчас он заснет.

Я встал и вышел. Слезы застилали мне глаза.

Как предупредил меня Зигмунд Фрейд, хотя Холмс не испытывал больше тяги к кокаину, бдительность во всем, что касалось наркотика и возможностей добыть его, должна была оставаться неослабной. Я осторожно намекнул, что, может быть, мне стоит вернуться в Англию, раз уж худшее позади, — в этом меня уверял и сам доктор Фрейд, однако он попросил меня остаться. Холмс был еще очень слаб, с огромным трудом удавалось уговорить его есть и по-прежнему нельзя было предоставить его полностью самому себе. Холмсу необходим был друг, и я согласился.

Мы с женой обменялись телеграммами. Я обрисовал положение вещей и умолял ее потерпеть еще немного, на что она ответила со всей теплотой и поддержкой, на какие была способна, сообщив, что доктор Кэллингуорт вполне справляется с моей практикой и что она расскажет Майкрофту Холмсу, как идут дела у его брата.

Дела же у Холмса шли неважно. Да, он потерял привязанность к наркотику, но в равной мере и ко всему остальному. Мы понуждали его есть и таскали на прогулки в парки, соседствовавшие с дворцом Хофбург. Он послушно гулял, однако все время смотрел себе под ноги, ничего вокруг не замечая. Я не знал, радоваться мне или горевать. Конечно, в характере Холмса было не обращать внимания на прелести окружающей природы, отдавая предпочтение следам, — уж мне-то это доподлинно известно. Однако, когда я принимался расспрашивать Холмса на сей счет, любопытствуя, что занимательного он увидел на земле, он устало просил меня не докучать ему наставлениями, чем дело и кончалось.

Теперь он столовался вместе со всем семейством, но на все наши попытки заговорить с ним отвечал молчанием и ел очень мало. Рассказы доктора Фрейда о других больных его ничуть не волновали. Боюсь, и сам я был так поглощен ожиданием хоть какого-то ответа от Холмса, что вряд ли что-то запомнил о других подопечных доктора. Смутно припоминаю, что он называл их престранными именами. Иногда он упоминал о «человеке-крысе» или «человеке-волке», а также о некоей Анне О. Насколько могу судить, он скрывал истинные имена людей по соображениям профессиональной этики, однако, что касается кличек, то тут, я думаю, он давал волю своему обычно дремлющему чувству юмора или, по крайней мере, способности улавливать антропоморфические параллели. Часто перед тем, как уснуть, я размышлял о том о сем, и вдруг в моей памяти всплывали обрывки разговоров за столом в доме Фрейдов, и я улыбался при мысли о человеке, похожем на крысу или волка. На кого же была похожа Анна О.? Уж не была ли она толстушкой?