Вашингтонская история - страница 12

— Ох, — воскликнула Фейс, — я забыла вас предупредить — он просил его не беспокоить!

— Они настаивали, — торжественно заявил Генри. — Им нужно было срочно разыскать его.

Никогда еще отдел личного состава не проявлял такого рвения.

— Господи, — сказала Фейс, — какая муха их укусила? Должно быть, что-то стряслось.

Генри вышел со скорбным выражением лица. Отдел личного состава — великан-людоед: чем мельче служащий, тем вероятнее, что его там съедят. Фейс записала: «Узнать у м-ра Каннингема, нашли ли его», и тотчас перестала об этом думать.

Случайный разговор об отделе личного состава невольно навел ее мысли на то, как замечательно относится к ней мистер Каннингем. Иной раз она и сама не знала, что ей дороже — похвала мистера Каннингема или одобрение Тэчера. Быть может, это дико, неестественно? Разве не должна она стараться, чтобы именно муж, а не кто-либо другой на свете был доволен ею? Однако она не могла превозмочь радости, которая вспыхивала в ней каждый раз, когда мистер Каннингем говорил: «Молодец Фейс, просто молодец!»

Как отрадно было бы думать о мистере Каннингеме, если б в мысли то и дело не вторгался Тэчер, Тэчер, Тэчер… Фейс давно уже смело призналась себе, что сделала из мистера Каннингема кумир. Если б не это, она бы никогда не цеплялась с таким упорством за свое теперешнее место, да и вообще не стремилась бы служить.

Фейс работала с мистером Каннингемом с первых дней своего поступления на государственную службу и прошла с ним через все консолидации, перемещения, реорганизации. Куда шел он, туда и она. Его неудачи были ее неудачами, его победы — ее победами. Она во всем руководствовалась его толкованием событий, его философией… вернее, так было до недавнего времени. С некоторых пор между ними появилась какая-то тень, — даже не тень, а большая темная туча.

— Фейс, — с досадой заметил однажды мистер Каннингем, — вы все еще судите о жизни с точки зрения простейшей диалектики времен гражданской войны в Испании. Фашисты против демократов. Сейчас все гораздо сложнее. Мы ведем тонкую игру!

Слишком тонкую, подумала Фейс, не зная, искренен ли он, или же громкое новое звание и великолепный кабинет отбили у него охоту подымать голос протеста при формировании политического курса.

Дьювэл С. Каннингем ходил в спортивных костюмах и курил трубку в отличие от теперешних своих коллег, которые одевались, как дельцы с Уолл-стрита, и предпочитали английские сигареты; «уйма лоску — брючки в полоску» — насмешливо прозвали их в других департаментах. Мистер Каннингем держался старомодного шотландско-пресвитерианского вероисповедания, в то время как многие из его коллег, открыто или тайно, склонялись к римско-католической церкви — обстоятельство, имевшее почти неосязаемое, но тем не менее существенное значение; он часто не без тревоги говорил об этом Фейс.

— Религию нельзя припутывать к политике, — жаловался он, — а между тем это случается на каждом шагу, и как тут быть — я не совсем понимаю.

— Заниматься своим делом и помалкивать — вот и все, что вам остается, — смеялась в ответ Фейс, — и в конце концов, может, они забудут, что вы — опасный кальвинист!

Мистер Каннингем качал головой.

— Я в этом не уверен, и не уверен также, что во всех случаях надо помалкивать…

Позже, вспоминая об этом разговоре, Фейс раскаивалась, что не подстрекнула его на борьбу. Почему она этого не сделала? Быть может, думала Фейс, и она тоже не хочет рисковать своим местом? И ей становилось стыдно за себя.

Мистер Каннингем превосходно знал свое дело. Раньше он был экономистом, специализировался по внешней торговле, главным образом — с латиноамериканскими странами. При Новом курсе, пойдя в гору, он бросил университетскую кафедру и принял приглашение работать в Вашингтоне. Когда жизненные дороги его и Фейс скрестились, он был самым значительным лицом в Министерстве межамериканских сношений, и его восходящая звезда ярко сияла на министерском небосклоне. Когда функции его отдела были переданы Госдепартаменту, он перешел туда и взял с собой Фейс. Он был трудолюбив, честен, верил в идеалы, и его достоинства всегда ценились людьми, стоящими наверху. Но в последнее время Фейс стала замечать, как постепенно тают и его жизнерадостность и преданность делу.