Вечная Война: Окольный путь - страница 55

Снова повисло молчание. Лишь негромкое чавканье нарушало его; Инхар и Громвель, с интересом следили за этой дискуссией, но и не упускали времени наесться. Они-то знали: если тебе выпадает возможность поесть в пути — используй ее по максимуму, не то будешь жалеть.

Огонь окончательно погас, и единственным источником света были несколько одиноких звезд, которые смогли пробиться сквозь медленно рассеивающиеся тучи. Все путники выглядели уставшими, и Громвель как командир отряда сказал:

— Все, хватит на сегодня болтовни. Завтра еще до рассвета мы должны отправиться в путь. Так что быстро дожевали свой ужин — и отправляйтесь спать.

Не дожидаясь ответа, Громвель залез в свою палатку и мгновенно уснул. Инхар и Лидерк последовали его примеру. Только Жолдэр еще долго сидел на холодной земле, всматриваясь в тлеющие угли.

Как отреагирует отец, когда узнает, что он путешествовал вместе с монахом? Когда королю докладывали о каком-нибудь инциденте с участием монаха, он становился сам не свой от злости. Он запрещал им показываться в городах, перемещаться по большим дорогам. Был также закон, который запрещал кому-либо брать в работники практикующих иянг, хотя никто не слышал, чтобы хоть один монах когда-нибудь пытался стать ремесленником.

Нет. Лучше умолчать об этом, когда он будет рассказывать отцу о своем героическом приключении. Не похоже, чтобы Лидерк любил трепаться о своей особенности, если он и дальше будет держать язык за зубами — все будут довольны.

Успокоив себя этой мыслью, Жолдэр начал шуршать палаткой, пытаясь залезть в нее, чтобы хоть немного поспать.

Звонкий стук каблуков разносился по всему этажу замка. Опрятно одетый в тонкую черную, обшитую золотом мантию старик торопливо шел к генеральским покоям. Глаза его нервно дергались, а тонкие бледные губы были плотно сжаты. От некогда густой черной шевелюры осталось лишь несколько седых прядей у висков и на затылке.

Старик явно волновался, потому что на морщинистом лбу проступил пот, а покрытые пятнами ладони непрерывно дрожали. Он прошел узким коридором и повернул к очередной каменной лестнице. С годами подъем по ним давался ему все сложнее. Торопливым шагом он преодолел последнюю ступеньку и оказался на верхнем этаже строения, в правом его крыле. Шестнадцать залов, столовая и две ванные, вот что представлял собой скромный уголок генерала Клента.

Теперь старик одну за другой преодолевал огромные комнаты, обставленные красивейшими статуями, изображавшими доблестных воинов, красивых дев, мифических чудищ и, конечно же, самого генерала с огромным остроконечным щитом в левой руке и длинным мечом с зазубринами по бокам — в правой.

Наконец, он добрался до заветной лакированной дубовой двери и, немного отдышавшись, аккуратно повернул золотую ручку в форме жирного медведя и вошел в огромную комнату.

Плотные тяжелые шторы закрывали продолговатые овальные окна, поэтому, несмотря на то, что солнце уже взошло, в генеральских покоях царил полумрак. Слуга прошел через широкий зал и обеими руками отодвинул алую занавесь, позволив дневному свету пробиться в помещение.

В комнате сразу же стало так ясно, что у несчастного Энхигеля заболели глаза. Лучи света отражались от множества зеркал и позолоты, которой было украшено почти все, что находилось здесь: кровать, стулья, столы, подсвечники, гардероб, картины… красочный золотой оттенок покрыл каждую деталь в этой комнате.

— Мой господин, — достаточно громко, но с должной учтивостью в голосе, обратился старик к лежащему под мягким одеялом генералу. — Вы велели разбудить вас за три часа до созванного вами совещания.

Клент лениво открыл глаза, Энхигель стоял по левую сторону от кровати, поэтому Клент не мог его видеть, он медленно повернул голову. Вид у него был ужасный, словно он вообще не спал: болезненное лицо, единственный живой глаз был весь красный, кожа на лице приобрела желтый оттенок; сейчас он был похож на умирающего от какой-то тяжкой хвори.

— Ступай, — тяжело протянул он послушно ждущему распоряжений старику.

— Я прикажу отправить к вам Ниледа и Тампа, чтобы они помогли вам одеться. Ваш завтрак будет ждать вас в столовой, если вам будет угодно господин? — склонившись, добавил Энгигель.