Вечное Лето - страница 64

Фер задумалась, что же хочет с ним сделать. Нет, конечно, не смерть. Она не станет пачкать свои земли кровью. Хм.

— Думаю, я хочу, чтобы ты сделал две вещи, — произнесла она.

Арентиэль сплюнул комок грязи, глаза сузились. Он начал сыпать проклятиями в сторону Фер, но трава быстро закрыла ему лицо и заткнула рот.

— Не надо разговаривать, — жёстко отрезала Фер.

Золотистые глаза пристально на неё смотрели. Девушка достала из кармана курточки плоский камень с отверстием посередине и приложила его к глазу. И теперь, когда она знала, куда смотреть, она увидела за красотой то, что видели духи — глубоко-глубоко сидело что-то очень древнее, очень похожее и в то же время абсолютно не похожее на Верховных Правителей; что-то, использующее красивую оболочку, чтобы скрыть отвратительную, гнилую сердцевину. И это древнее существо ещё пыталось сопротивляться.

Фер отшатнулась. Это были земли вечно зелёных деревьев, длинных летних дней и свежей жизни. Гнилым сердцам тут не место.

Сопротивление в глазах Арентиэля исчезало.

Фер засунула камень с отверстием обратно в карман, провела рукой над его ртом, и трава дала Арентиэлю возможность судорожно вдохнуть.

— Я хочу, чтобы ты поклялся закончить охоту и больше никогда не охотиться на духов, — произнесла Фер.

Тишина. А потом позвучал древний, надтреснутый голос:

— Я больше никогда не стану охотиться.

— Громче! — приказала Фер.

Арентиэль откашлялся от грязи:

— Я больше никогда не стану охотиться. Я клянусь в этом единожды, дважды и трижды.

— Спасибо, — поднимаясь на ноги, сказала Фер. И двинулась по дрожащей земле к месту, где ветвями и корнями удерживались Гнар и Лич.

— Ну, что будешь делать, Чудачка? — спросила Гнар, всё ещё яростно сражаясь с прижимавшими её к земле корнями.

— Она Леди, — выдохнул Лич. Один из представителей лесного народа держал его в крепких объятиях, и парень казался полурасплющенным.

— Значит, Леди — Чудачка, — пожала плечами Гнар.

Фер вздохнула. Она надеялась, что они с Гнар и Личем будут друзьями. Но, видимо, не судьба.

— Не знаю, что с вами делать, — произнесла девушка.

— Мы знаем, что не должны были его слушать, — кивнула Гнар в сторону торчащей из земли головы Арентиэля. — Но мы не знали, что ты собираешься делать.

«А я, действительно, кажусь им странной».

Однажды Фер им помогла, но уже поняла, что они не понимают, что такое помощь. Что ж, придётся их этому научить.

— Вы свободны, — сказала она обоим. — Земля вас отпустит, если вы поклянётесь снять чары.

И Фер наградила их чем-то, отдалённо похожим на суровый взгляд Леди. А потом обвела таким взглядом всех Лордов и Леди на поляне.

— Все вы поклянётесь снять чары. И все вы вернётесь в свои земли, но вместо того, чтобы управлять, выясните, как помочь людям, там живущим. Всем ясно?

— Клянусь! — ухмыляясь, заявила Гнар. Она упёрлась одной рукой в землю, а второй начала срывать с себя мерцающую паутинку чар. Когда она её сбросила, корни её отпустили, и Гнар, дрожа, поднялась на ноги. Она сорвала остатки чар и бросила их на траву. Земля разверзлась и поглотила паутинку чар. Лич проделал то же самое и дрожал, пока срывал чары, но тоже сбросил всё на траву.

Остальные Лорды и Леди тоже разорвали свои оковы и опустились на колени на траву.

— Мы клянёмся снять чары, — принесли они связующую клятву. Нарушить эту клятву значило нарушить все связи со своими землями и своими людьми. Все Лорды и Леди были бледны и дрожали, а некоторые даже плакали.

— А что будет с ним? — спросил Лич, указывая на зарытого в землю Арентиэля.

«Точно. Ещё он».

Фер подошла к Арентиэлю и присела рядом с ним.

— Я говорила о двух вещах, — напомнила она. — Вот что второе: я хочу, чтобы ты с миром покинул эти земли. Ты клянёшься это сделать?

— Клянусь, — прохрипел он, окончательно побеждённый.

— Отлично, — Фер махнула рукой, и земля выплюнула своего пленника, он грязной кучей приземлился на траву. Потом поднялся на ноги. Золотистая кожа отстала от костей, волосы спутались от грязи, а глаза потускнели. Арентиэль оглядел поляну с остатками своей охоты, опустил взгляд на самого себя, увидел, что всё его великолепие утрачено, и медленно, как падающее дерево, свалился вниз и остался неподвижно лежать лицом вниз.