Вечность в тебе - страница 12
Я вижу его темно-голубые глаза, светло-русые волосы и такую широкую ухмылку, что на его щеках появляются две продолговатые ямочки. И это вызывает у меня улыбку. Сквозь слезы чувствую, что мои руки холодны как лед. Я не могу иначе. Так было всегда. Когда он вот так ухмылялся, я не могла не улыбнуться в ответ. Даже когда злилась на него. Такова была естественная реакция моего тела.
Мое сердце бьется быстро и сильно. Так, словно работает за нас обоих. Я подхожу к его шкафу, открываю правую дверцу и опускаюсь на корточки. Нижняя панель не закреплена. Ее можно вынуть. Под ней чуть меньше пятнадцати сантиметров пространства. Пятнадцать сантиметров для того, чего никто не должен видеть. Маленький скрытый мирок, о котором никто не знает. Кристофер любил прятать там свои лекарства, когда снова тайком бросал их. И деньги. И некоторые личные вещи. Он был одержим мыслью, что наша мать тайно обыскивает его комнату, когда его нет дома. Чего, впрочем, она никогда не делала. Иногда я удивляюсь, почему он показал мне свой тайник. Он не давал никаких подробных объяснений, но хотел, чтобы я знала. Помню, как он мне подмигнул: «Это останется нашим секретом, Лиз». Мой брат любил секреты. И красивые слова. И цифры. И шариковые ручки. И искусство. И многое другое, чего я никогда не понимала.
Я хватаюсь за незакрепленную панель, а затем осторожно вынимаю ее и кладу рядом с собой. Немного наклоняюсь вперед и в тусклом свете вижу плоскую картонную коробку. Она идеально вписывается в полое основание. Места по краям как раз достаточно для моих пальцев. Кристофер, должно быть, сделал ее сам. Поверхность шероховатая и рифленая. Из серого матового картона. На крышке приклеен конверт, на лицевой стороне которого написано только одно слово: «Лиз».
Мой брат не забыл меня. Он любил меня. При этой мысли я начинаю рыдать.
Эвелин ушла. Но я все равно не могу уснуть. Лежу на кровати с закрытыми глазами и слушаю «Little Rain» группы The Rolling Stones. Отличная песня. Музыке удается то, что Эвелин тщетно пытается сделать вот уже несколько месяцев: она трогает меня. Проникает в меня. Слой за слоем.
Некоторым людям нужно общество. Мне нужна только музыка. Мой брат не понимает, как можно слушать один и тот же альбом часами, ничего при этом не делая. Типа убираться, принимать душ, трахаться. Когда он слушает музыку, то всегда что-то делает. Когда я слушаю музыку, то слушаю музыку. Растворяюсь в ней, как шипучая таблетка в воде. А потом словно исчезаю. Голоса в моей голове смолкают, и прошлого больше нет. И все хорошо.
Я лежу на кровати, вытянувшись и сцепив пальцы на затылке. Сердце бьется ровно и размеренно, коже тепло. Качаю ногами в такт. И тут я вдруг думаю о Луизе. Об ее глубоких темных глазах и изящном теле, которое так не соответствует ее взгляду.
Она спустилась с третьего этажа. Там всего два кабинета. Либо так случайно вышло, что она посещала стоматолога две среды подряд, либо она проходит терапию. У нее красивые зубы. Слишком красивые, чтобы посещать стоматолога два раза за такое короткое время. Возможно, в одно из этих посещений она была на чистке зубов. Некоторые люди ведь делают так.
А, да что я знаю. Кроме того, меня это не интересует. Была ли она у дантиста или проходит терапию. Мне наплевать. Но зачем ей могла понадобиться терапия? И зачем она побрила голову налысо? Что превратило послушную Луизу из выпускного альбома в эту, с пирсингом в губе? Я поворачиваюсь на бок и вижу, как она, съежившись, сидит на ступеньках и поглощает приготовленные мной бутерброды. Так, словно уже несколько недель ничего не ела. Она цеплялась за тарелку, словно маленький зверек за ветку. Интересно, стало ли ей лучше? И что с ней случилось? И почему она такая грустная?
Слишком много вопросов для того, кому наплевать.
Я не вижу ничего, кроме размытых темно-синих линий, нарисованных шариковой ручкой и подергивающихся на бумаге сквозь собравшуюся влагу. Мне хотелось бы уметь контролировать свои слезы, хотелось бы иметь возможность отключить их, просто повернув кран. Но ничего не выходит. Они все текут и текут. Рыдая, я сижу на полу и вытираю лицо ладонями. Снова и снова.