Вечный огонь - страница 16

Мостов сам пришел на пульт управления. Полотеев хотел было подать команду «смирно», но командир отмахнулся, перебил его коротким вопросом, соблюдая внешнее спокойствие, дававшееся ему с великим напряжением:

— Доложи обстановку.

— По-прежнему давление падает, температура растет.

— А насос?..

— Его срывает. Полагаю, попадает воздух…

— Какие могут быть последствия?

— Трудно сказать. Ничего подобного в практике не случалось. Лодка-то ведь первая такая…

— Не темни, Полотеев. Взрыв реактора?!

— Не думаю.

— Не думаю, не думаю!.. А время у нас есть?

— К сожалению… — Командир дивизиона Полотеев развел руками.

Мостов взялся за полы куртки, стал зачем-то с силой оттягивать их книзу, даже в вороте затрещало. Затем спросил с деланным равнодушием:

— Что скажут офицеры?

Он обратился к офицерам, которые сидели в выгородке, у пульта управления, поискал кого-то глазами.

— Где инженер, командир отсека?

Алексей Горчилов подступился поближе.

— Слушаю вас, товарищ капитан второго ранга! — подчеркнуто полно и четко обратился Горчилов к Мостову, видать, от излишнего возбуждения.

— Жду предложений, инженер!

— Крайняя мера, товарищ командир.

— Давай крайнюю.

— И давление и температура — все зависит от количества воды.

— Где-то прорыв?

— Не иначе.

— Что же делать?

— Идти.

— К реактору? В выгородку?!

— Туда.

Вряд ли он мог подумать, трезво взвесить, оценить, на какой шаг решается. В такие минуты на раздумья нет времени. Но и бессознательным такой шаг не назовешь. Видимо, раньше он часто думал, прикидывал, как бы повел себя в скрутную минуту. Она наступила, и он ответил: «Идти!»

— Ты понимаешь, что говоришь?! Он за семью печатями. Туда вход заказан! Знаешь, какое там облучение?

— Иного выхода нет. Надо найти разрыв циркуляции, перекрыть утечку.

— Понимаешь, чем это грозит тому, кто войдет?..

— Понимаю.

— А кто же пойдет? Мичман Макоцвет, или старший матрос Целовальников, или кто еще из твоих, из команды отсека?

— Хотел бы вначале посмотреть сам. Разобраться лично.

Мостов уставился на Горчилова, глядел в упор и не узнавал инженер-лейтенанта. Перед ним стоял человек небольшого роста, с непропорционально коротким туловищем и длинными ногами, смотрел в лицо своему командиру, даже делал попытки улыбнуться, задирая и без того сильно задранную верхнюю губу, пошевеливая, как он один только мог, сдвинутыми вниз и назад маленькими ушами. Лишь глаза его были прежними. Как и всегда, не улыбались, не оживлялись. Крупные, черные, глубоко посаженные в темных глазницах, они пребывали словно в тумане. Казалось, они знали что-то такое, чего другие не могли знать, другим было недоступно.

Мостов не выдержал его взгляда, мигом обернулся к капитан-лейтенанту Полотееву:

— Что скажешь, бог движения? — Он часто так с улыбкой называл Полотеева — командира дивизиона движения, но сейчас слова прозвучали серьезно.

— Иного выхода не вижу… — снова, на этот раз даже обреченно, развел руками капитан-лейтенант.

— Чем можем подстраховать? — допытывался Мостов.

— Надеть защитный прорезиненный костюм, дыхательный аппарат, — начал перечислять Полотеев…

— Думаешь, поможет?

— Частично.

— Он же в костюме там захлебнется от жары и пота!

— Сто граммов бы спирту… — неуверенно добавил Полотеев.

— Да, ты, пожалуй, прав.

— А вообще-то… — Полотеев запнулся.

— Говори, говори! — попросил Мостов.

— Опыта никакого. Кто подскажет, как надо поступать, что следует делать? Может, оставить все как есть, только вывести команду наверх? Реактор сам сварится и прекратит работу…

— Уверен?

Полотеев промолчал.

— Когда всплывем, необходимо сразу же доложить в штаб флота. Пусть свяжут нас с академиком-конструктором. Он ведь принимал лодку со стапелей, был вроде повивальной бабки. Он следит за ее работой… — размышлял вслух командир корабля.

При упоминании имени академика каждый представил его себе, высокого, нескладного, с вытянутой вверх острой, начисто бритой головой. Академик подолгу жил на флоте. В бухте, где швартуются лодки, на горушке, построен для него специально коттедж. Из окон коттеджа видна вся гавань, все корабли, плавучие казармы. Академик время свое проводит не в коттедже, а на кораблях. В свободную минуту, бывает, подсядет к металлическому столу, покрытому пластиком, на котором матросы режутся в «козла», разойдется, вступит в игру, да так успешно, что противники не успеют опомниться, как он им со своим напарником то объявит «крышу», то кончит «авианосцем» (дупль шесть), то голым (пусто — пусто)…