Вечный огонь - страница 18

Вспомнилось ей, как познакомилась со своим Александром, в аккурат перед самой войною, во Дворце культуры фабрики «Большевичка». Она работала ткачихой, а он шабашником в артели своего отца. Сперва не признавался, где работает, отговорки разные придумывал:

— На высоте, в люльке качаемся!

— Как на высоте? — допытывалась.

— Вроде верхолаза.

И, недолго раздумывая, повел Серафиму в свой дом на Большой Болотной. Только позже, когда стала законной женою, узнала, что ее супруг Александр Олександрович работает в артели маляром. И никто ей об этом не сказал, сама догадалась: приходит Саня домой весь краской заляпанный, олифой пахнущий.

— Вон ты какой верхолаз! — заметила.

Он стоял перед ней, покачиваясь с пяток на носки, усы поглаживал рыжеватые, хвастливо так улыбался:

— Кто же еще? Всегда на верхотуре — значит, верхолаз!

В семью вошла легко. И свекровь стерпела ее с первых дней, и свекор зауважал, потому что старательной была, заботливой, работящей. Фабрику оставила. Хозяйкой заделалась в дому, свекровь старая, слабая, то и дело прихварывала — пришлось взять хозяйство в свои руки. И обстирай всех, и накорми, и прибери. А началась война — пошла в госпиталь санитаркой. Может, и выдюжила в лихую годину потому, что в госпитале служила: как-никак приварок казенный, не то что свои сто двадцать пять граммов по карточкам. Алешеньку раньше времени отлучила от груди, настояла, чтобы с бабушкой его отправили к знакомым в село, где когда-то всей семьей дачу снимали. Там и перезимовал две лютые блокадные зимы ее единственный, потому, видать, и в живых остался.

Свекор Олександр Горчилов оказался на редкость крепким мужиком. И покойников помогал убирать на улицах, и снег чистил. Весной разбил в крохотном палисаднике грядки, посадил картошку — не картошку, очистки картофельные с глазками. Считали затею пустой, мол, ничего не выйдет — нет, вышло. Взошла картошка, цвела хорошо, урожай дала. О старике даже в газетах писали. «Ленинградская правда» портрет поместила. Только не за картошку, картошка что. За золото, которое сдал в фонд обороны.

В самые трудные дни блокадной зимы, когда батареи отопления не работали, Олександр Горчилов размуровал печь-голландку, которая за ненадобностью стояла намертво закрытая. Выбил ломиком кирпичины, что в дверцах печи положены, почистил дымоход, наломал стульев… Но прежде чем сунуть в печь сухой лом, достал он из нее, из печи, чугунок, в котором когда-то похлебку варили. А в том чугунке золотые червонцы доверху насыпаны. Вывернул он их на пол, скользкие, как зерна чечевицы, сел рядом с россыпью, пересчитал все до единой монеты, собрал в кирзовую хозяйственную сумку, отнес поутру в райсовет. После хвалился:

— Вот, невестушка, пришел и мой час, вот и пригодились мои тысячи! Для Отечества, слышь, для Отечества, — патетически повышал голос, многозначительно поднимал палец вверх, — ничего не жалко, последнюю рубаху сыму, отдам, только бы врага-супостата одолеть. Русские люди завсегда так поступали. Слыхала про Минина? Да только ли он один!..

Их первую прогулку по городу Алла хорошо помнит. Шли переулками, пересекали улицы, трамвайные пути, побродили по Марсову полю, оказались на Дворцовой площади. Алеша несколько раз обошел вокруг Александрийского столпа, на вершине которого бронзовый ангел обнимает крест. Пятясь, отступил от памятника, долго смотрел вверх на ангела; внимательно смерил глазами гранитную колонну, начал размышлять вслух, ни к кому не обращаясь:

— Говорим о египетских пирамидах, восхищаемся, удивляемся мастерам-строителям, славим древних, передаем о них легенды, видим в них героев, чуть ли не полубогов… А как вытесали этот исполинский, заметь, цельный, без единой трещины каменный столб, как его вырубили, кто вырубил, где их имена!

Алла ответила почти раздраженно:

— Задаешь школьные вопросы!

Алексей стоял на своем:

— Объяснения экскурсоводов я слышал. Но вот представить себе не могу: кайлом, молотом, зубилом, вагами, деревянными клиньями, паровыми пилами, на лошадях, на подводах… — Задирая голову так, что, казалось, рот сам собою раскрывался, прищуривая темные крупные глаза, продолжал недоумевать. — Представляешь, сколько бы сейчас пригнали техники: тягачи, платформы, бульдозеры, какие бы установили краны, сколько бы всяких подстраховочных стрел, автокранов, сколько бы проложили рельсов!.. А народу бы, народу!..