Величайшие загадки человека - страница 35
В самом деле, животные практически беззащитны сегодня перед человеком. Мы тесним их в природе, содержим в клетках зоопарков, вживляем им в мозг электроды во время научных экспериментов и прививаем смертоносные болезни…
Поэтому ничуть не удивительно, что человек испытывает к животным симпатию и сострадание. Еще в начале века поэт Сергей Есенин ставил себе в заслугу, что «зверей, как братьев наших меньших, никогда не бил по голове».
Если же мы возьмем не всех зверей вообще, а конкретно род шимпанзе, то, как уже говорилось, у нас с ними 98,4 процента общих генов. Разве не очевидно тогда, что мы с ними кровная родня, а стало быть, просто обязаны поделиться нашими достижениями, в том числе и гражданскими правами. Примерно так рассуждали 38 новозеландцев, которые и внесли в парламент вышеупомянутый законопроект. Если его примут, убийство обезьяны будет считаться преступлением такой же степени тяжести, как и убийство человека. Кроме того, закон запретит привлечение обезьян к жестоким экспериментам, когда испытуемым намеренно наносятся те или иные повреждения, в результате которых они рискуют и погибнуть.
Однако даже в самой Новой Зеландии инициатива смелых законодателей встречена, в общем‑то, скептически. «Права — это продолжение наших обязанностей, — говорят здравомыслящие политики. — А как вы прикажете втолковать обезьяне, что драться с себе подобными, воровать урожай с плантаций теперь ей запрещено законом. И что делать, если подобное правонарушение все же будет иметь место. Судить ее судом присяжных. Но поймет ли она ваш гуманизм?»
Очевидно, что наличие общих генов еще не делает обезьяну почти человеком. Проценты, похоже, тут ничего не решают. У нас также 40 процентов общих генов с рыбами. Так что же — теперь и им предоставим 0,4 человеческих прав? А как же тогда права рыбаков?
В общем, не случайно подобная идея пришла в голову лишь жителям Новой Зеландии — страны, где никогда не водились обезьяны на воле, не бесчинствовали в садах и огородах. Где на 4 миллиона новозеландцев приходится всего–навсего 7 орангутангов и 28 шимпанзе, обитающих в местном зоопарке, где их уровень жизни куда выше, чем у многих народностей, о правах которых «гуманисты» почему‑то вспоминают лишь от случая к случаю. Словом, тут налицо явно факт политического лицемерия и желания пошуметь на весь мир…
Впрочем, оказывается, над проблемами людей и обезьян размышляют не только в сытой Америке или тихой, благополучной Новой Зеландии, но и в нашем голодном и буйном отечестве. И приходят при этом, прямо сказать, к выводам, из ряда вон выходящим…
Например, биолог Виктор Витальев полагает, что Дарвин в своей теории изрядно все напутал. Никакой эволюции и в помине нет, а парадом командует инволюция. «В научной литературе, — говорит он, — можно найти сведения о времени появления первых растений, насекомых, млекопитающих. Но среди многих первых никак не удается разглядеть первого человека. А вот на Мадагаскаре нашли недавно скелет странного человека. Представьте себе: существо ростом с человека, но в то же время имеющее свинячью голову! Возраст находки — десятки миллионов лет. Причем, по официальным данным, человек разумный появился в Африке никак не раньше полутора миллионов лет назад. Этот свиноголовый выставлен в Американском музее натуральной истории и классифицирован как скелет какого‑то ископаемого свиноподобного лемура Megaladapsia».
А где же копыта, спросите вы? На это можно лишь ответить, что найденный скелет имеет датировку в 60 миллионов лет и тогда еще у свиней были руки и ноги, а не копыта! Копыта появились потом, на следующей стадии деградации.
Останки другого странного существа поражают не меньше: это животное зовется виверра и совмещает в себе признаки кошачьих и лемуров. У виверры пятипалые руки вместо лап, с когтями вместо ногтей, и уже появился хвост! Поразительная трансформация — от полуобезьян к кошачьим! Где же здесь эволюция хватательного органа — руки, о которой нам так долго говорили дарвинисты? Скорее, уж наоборот: рука превращается в лапу, ласту или плавник…