Великаньи забавы - страница 17
Парнишка, рядом с которым семенил белоухий лохматый пёс, тревожно поглядывал на небо. Оно на горизонте стало каким-то стеклянным. Такое обычно предвещает перемену погоды. Да и ветер изменился — подул с Берингова моря. Под ногами потекла позёмка. Струи снега густели. Там, где попадались увалы, на поворотах заплясали белые кручёные столбы.
Горы, которые ещё недавно чётко выделялись на небосклоне, сделались изжелта-меловыми и быстро теряли свои очертания. За какие-то минуты от весны не осталось и следа. Пурга распустила свои седые лохмы. Её голос, визгливый, скандальный, крепчал, а руки становились длиннее и швыряли в лицо пригоршни жёсткого, как песок, снега.
Путник надвинул малахай, укрыл лоб и щёки. Он почти ложился на упругую живую массу несущегося снега, стремясь держаться нартового следа, рифлённого, выеденного ударами позёмки. На бровях и ресницах настыли ледяшки — не раздерёшь глаз. Да сколько и не таращь их, всё равно не отличишь, где бугор, а где занесённый куст.
Пёс внезапно остановился и, растопырив толстые лапы, принюхался.
— Что, Лангенек, куропатки?
Пёс в ответ взвизгнул и побежал.
— Куда-а-а ты?! — Мальчишка, захлёбываясь в снежных вихрях, заспешил вслед.
По тому, как пёс без конца оглядывался на хозяина, переходил с лая на визг и вообще много суетился, было очевидно, что он совсем молодой.
Догнав собаку, мальчишка достал ремешок и завязал на ошейнике.
— Вот так лучше, — ответил он на недоумевающий взгляд четвероногого, — не потеряемся.
Но с Лангеньком творилось непонятное: пёс беспокоился, петлял. Покрутившись на месте, принюхиваясь, он нырнул в сугроб, энергично заработал лапами и мордой. Из вырытой им ямы торчал только шевелившийся кончик лохматого хвоста.
>>Пёс беспокоился, петлял.
— Ошалел?! Гляди, что вокруг, торопиться надо, глупый пустолайка! — ворчал мальчишка. Он вытянул из снежной норы отчаянно сопротивлявшегося пса и заглянул туда сам.
Если бы навстречу выпалили сразу из двух ружейных стволов, он бы не отскочил быстрее. Округлившиеся глаза встретили взгляд Лангенька, который, казалось, спрашивал: «Ну как, похож я на пустолайку?»
Рука мальчишки легла на ручку длинного ножа, засунутого в ножны из толстой лохтачьей кожи. Втянув голову в плечи, он будто застыл — перед глазами всё ещё маячила огромная, покрытая бурой шерстью морда, оскалившаяся пасть…
Пока ошеломлённый хозяин приходил в себя, щенок, заливисто лая, опять сунулся в яму.
— Лангене-ек! — прошептал хозяин.
«Р-рр, р-р-р, гав-гав!» — раздалось в ответ.
Мальчишка сжался, как туго заведённая пружина. Лицо колол острый снег, а он стоял неподвижно, напряжённо сощурившись, отчего глаза казались двумя тёмными полосками.
«…На собаку не бросается, молчит и даже не шелохнется! Неужели так крепко спит?! — мелькало в голове. — Но разве это берлога? Конечно, нет».
Подождал ещё немного. Медведь ни звука. Один Лангенек знай заливается на разные голоса, разбрасывая снег. Мальчик раз-другой прошёлся возле норы и затаив дыхание вновь заглянул в неё.
Медведь лежал в прежней позе, уткнувшись в сугроб головой по самую шею, глаза закрыты, над левым застыла кровь.
— Эге-ге-ге! — ликующе закричал путешественник и, схватив в охапку Лангенька, повалился в снег: медведь-то мертвый, кем то застрелен.
Но радость тут же померкла. Вокруг уже выросли сугробы, куда ни шагни — провалишься по пояс, а то и по шею. Пурга оборвала путеводную ниточку нартового следа.
Мальчишка сел на снежный намёт и уткнулся головой в колени. Жалобно заскулил Лангенек.
— Ну ладно, ладно, — утешал лохматого друга мальчуган, да и себя тоже. — Мы вдвоём. Чего бояться?
Но голос юного хозяина звучал так тоскливо, что пёс усомнился и заскулил ещё жалобнее. Парнишка потёрся о него щекой и крепко прижал к себе. Возле них старательно заработали снежно-лохматые убаюкивающие руки пурги…
Чичине
В тундре имена всегда даются со смыслом. Нипилынкив — «Смелый», так назвал своего сына Лынкин, пастух оленьего стада. Таким он хотел его и вырастить. Четыре года назад привёз Лынкин сына в районное село Каменское, в школу-интернат, в «нулевой», подготовительный, класс. Зашёл к директору, а мальчишку оставил сторожить нарту.