Великий Кристалл. Памяти Владислава Крапивина - страница 45

Равиль открыл и закрыл рот. Аришка толкнула его в бок локтем.

– А ну, вываливайте из машины! ― рявкнул мистер Кэндлесс. ― И тарантайки свои выгребайте.

Шестиосный вездеход сдал назад, заложил крутой вираж и тронулся по пологому склону, перемалывая колесами окатыши лунного реголита. Ребята некоторое время смотрели вслед его решетчатой корме, потом Генка неловко подпрыгивая на одной ноге, забрался на сцепленные замком руки Никиты и Равиля, и процессия тронулась. Аришка и Алик катили позади оставшиеся без седоков луносипеды.

– Слушай, ― задумчиво спросила Аришка, ― сколько раз вы лазали в его теплицы?

– Да раз двадцать, ― прикинул Алик. ― Не меньше.

– И сколько раз он вас гонял?

– Ну, может, раз пять.

– А входной код шлюзов хоть однажды менялся?

– Нет…

Алик сделал еще шаг и остановился, с изумлением глядя на спутницу.

– Дошло, ― весело сказала Аришка. ― Рот закрой, а то муха залетит.

Рон Кэндлесс загнал вездеход в гараж, герметизировал закрывшиеся ворота, стянул залатанный скафандр, повесил его в шкаф, сунул туда же дробовик. Гремя ботинками по рифленым ступеням лестницы, он спустился на нижний этаж и двинулся к спальному блоку своего лунного дома.

Беатрис лежала, откинувшись на высокое изголовье динамической кровати. Рон нагнулся и поцеловал ее в теплый висок. Морщинки в углу глаза расправились, затем вновь собрались многоствольным кустиком.

– Привет, родная, ― прошептал Рон. ― Как спалось?

– Мне снился Чарли, ― сонно проговорила жена.

– Это хороший знак. ― Рон погладил ее по волнистым седеющим волосам. ― А на ферме опять были гости, те самые ребятишки из русского кемпинга. Обещали новые прошивки для роботов… Хочешь конфетку?

– Да, ― прошептала Бэт.

Она подняла ладонь, и муж бережно вложил в пальцы карамельку в ярко-красной веселой обертке.

…вышиб дно и вышел вон.

А. С. Пушкин

Сережа стоял на краю пшеничного поля и бережно ловил ладошкой золотую волну, будто хотел погладить огромного кота, а тот норовил ускользнуть. Теплый июльский ветер качал бескрайние колоски, шелест проникал в уши мальчика и заполнял, заполнял, заполнял голову…

«Сколько здесь колосков? – думал Сережа, глядя на розовеющий горизонт. – И сколько зерен в каждом? Сколько всего зерен? Страшные миллиарды миллионов, наверное…»

Огромное поле восхищало, а вопросы о несметных количествах зерен и колосков довершали ощущение какой-то пронизывающей бесконечности. Сережу захлестывала странная смесь восторга и опасения. Вдалеке, где-то между краем поля и горизонтом, за которым, как знал Сережа, оно продолжалось, виднелся огромный дуб. Было ясно, что дойти до этого дуба можно за несколько часов, потом еще обратно топать… Похоже, поход к дубу не состоится, да и незачем вроде бы.

«Но если не решусь, то никогда нигде не побываю, – подумал Сережа, не отрывая взгляда от далекого-предалекого дерева. – Товарищ Балуев говорит, что когда-нибудь свозит. Но поехать – это немножко не то… Вот дойти бы…»

Привычно вспомнив о том, что каждые два часа нужно возвращаться домой, Сережа отвернулся от дуба и поля и посмотрел на свое жилище – деревянный двухэтажный дом с пристроем. Рядом – сарай, курятник, теплица и поленница. Колодец-журавль. На самом кончике «носа» журавля высоко-высоко мигала лампочка – сейчас тревожным оранжевым светом. Наскучивший до чертиков огород, по сравнению с полем почти отсутствующий, но на самом деле не такой уж маленький. И за высоким бревенчатым частоколом – лес.

Частокол заканчивался на границе поля, то есть, пройди метров сто, заверни за забор и вот тебе вход в лес, в хвойный сумрак и пахучую прохладу. Сережа туда один не ходил. Не потому что боялся (он вообще ничего не боялся, ну, почти ничего), а потому что обещал товарищу Балуеву. Здесь товарищ Балуев был неприступен: лес не место для одинокого героя, пусть ему уже почти двенадцать и он бесстрашен, как воины древности.

И что самое обидное, Ирка Жукова, единственная Сережина подруга, не захотела сбегать в самоволку. Но Ирка – девчонка, с девчонок другой спрос. Даже такая умная девчонка все-таки не пацан.

В то же время, из леса никогда ничего опасного не появлялось. Вот медведь не дурак же – может забор обойти. Товарищ Балуев сказал, улыбнувшись, я, мол, единственный в округе шатун, а остальные медведи обитают далеко и точно сюда не сунутся из-за отпугивающих приспособлений.