Великий Кристалл. Памяти Владислава Крапивина - страница 46

И как не верить товарищу Балуеву, если он председатель лесохозяйства? Каждый день он приезжает в гости по дороге, что проходит между полем и лесом. Летит на старом темно-зеленом уазике, подпрыгивает. Пыль столбом. Только фары на ухабах подмигивают. Урчит довольный двигатель. Товарищ Балуев приезжает с севера – там деревня Кордоны. Боевое такое название. А Ирку Жукову привозят из противоположных далей – там село Лепово.

Сережа очень редко наведывается в Кордоны, а в Лепове был всего пару раз и то на несколько минут. Нельзя ему надолго отлучаться.

Вот и сейчас, посмотрев на редкие облака, гонимые ветром куда-то в сторону дуба и дальше, Сережа зашагал к журавлю. Опустил звонкое ведро в таинственное и гулкое горло колодца, достал воды. Перелил в другое. Потащил к дому.

В сенях разулся, стараясь не плескать на пол. Понес воду в дальнюю кладовку.

Там стояла клепсидра.

Конечно, одно название, никакие это не древнегреческие часы. Просто приемный резервуар, вмещающий ровно ведро воды. И каждые два часа вода заканчивается. А ночью каждые четыре. А Сереже во что бы то ни стало надо залить новую порцию, иначе (и вот здесь нет ни малейшего повода для смеха) домовой умрет.

Не странный бородатый человечек, ворующий крошки, конечно. Умрет, остановится, погаснет интеллект дома, питаемый водородным двигателем.

Сережу иногда брало зло: почему тот же товарищ Балуев не раздобудет ему резервуар большей емкости? И почему в хозяйстве нет ничего, из чего можно сделать приспособление для подачи воды? Почему бы просто не поставить насос? Года три назад Сережа задал эти вопросы товарищу Балуеву.

– Извини, брат ты мой, – пробасил председатель лесхоза. – У этой модели такое конструкционное ограничение. Знаешь, зачем?

– Чтобы я не ушел далеко от дома, – хмуро ответил тогда Сережа.

– Соображаешь, – уважительно и сочувствующе сказал товарищ Балуев.

А домового подвести никак нельзя, хоть он и не человек. Домовой Сереже первый друг и даже больше – нет у Сережи ни родителей, ни бабки-дедки. В старые времена кто-то стал бы его жалеть: сирота. Но никакой он не сирота, потому что родители живы, просто в дальней космической экспедиции, плюс поживите с таким-то домовым… И с товарищем Балуевым, который шесть раз в неделю по три-четыре часа учит Сережу всяким наукам и рассказывает такое, отчего хочется быстрее вырасти и отправиться вслед за папой и мамой. А еще – Ира Жукова. Без нее, без их игр и совместных уроков, совсем бы худо сделалось…

«Ладно, пора поогородничать», – вспомнил Сережа. Лентяев здесь не было: парень ежедневно вкалывал на участке, выращивая овощи. Остальное привозил товарищ Балуев.

– К нам гости, – подал голос домовой.

Недовольно так сказал, потому что никого они с Сережей не ждали. Мальчик предположил, что это колхозники – пшеница выглядела уже готовой к жатве.

Сережа не ошибся. С севера припылила легковушка главного агронома. Дядя Ваня, кряхтя, вылез из ее обшарпанного нутра и предстал перед маленьким хозяином заимки во всей красе – долговязый, усатый, морщинистый и в серой кепке, сдвинутой на затылок.

– Привет, малец, – гортанно проговорил дядя Ваня. – Как сам?

– Спасибо, дядь Вань, нормально, – ответил с крыльца Сережа, почесывая кожу, натертую браслетом коммуникатора, и намекая гостю, что тот мог бы просто позвонить. – Уборочная начинается?

– Сечешь! – подтвердил агроном. – Завтра приступим. До тебя доберемся суток через трое. Так что не дрейфь, ну, и водой помоги, как всегда.

– Конечно, дядь Вань!

Поговорили о погоде и видах на урожай, а потом огромный агроном чудесным образом сел в свою маленькую машинку и укатил восвояси.

Сережа глядел ему вслед, предвкушая приятные дни. Во-первых, на бескрайних просторах будет хоть что-то происходить. Во-вторых, он, Сережа, будет к этому причастен.

– Опять греметь и пылить станут, – пробурчал домовой. – Плюс вода не казенная…

Сережа отмахнулся, мол, не начинай, он знал, что домовой все видит через камеры.

На «носике» журавля чинно мигал зеленый огонек.

До пяти лет Сережа жил с родителями, а потом они отправились выполнять свой долг перед человечеством. Так они сказали. Так говорил и товарищ Балуев. Домовой ограничивался фразой «Время пришло, вот и отбыли». Долги людей перед человечеством машине непонятны.