Великий Моурави 4 - страница 13

- А я разве иначе мыслю? - Саакадзе даже подался вперед. - Вы, а не я,

были друзьями Шадимана! Вы, а не я, раболепствовали перед полумесяцем Стамбула -

и не во имя блага родины, что допустимо, а во имя своих корыстных княжеских

целей!.. Не хватайся, Палавандишвили, за пояс, меч ты оставил в келье отца-

гостеприимца!.. Но если вышел такой разговор, то дозволь говорить с тобой, мой

царь, и с тобой, святой отец, ибо в моей преданности царству сомневаться не

стоит и даже опасно.

- Говори, сын мой, - кротко произнес католикос, почувствовав некоторый

страх: "А вдруг эти хищники, прости господи, "барсы" разведали о ближайших

намерениях нечестивого шаха, а тот отщепенец в припадке недостойного гнева

откажется защищать святую обитель? О господи, еще не настал срок пренебрегать

мечом Саакадзе", и, умаслив свой голос елеем, повторил: - Говори, сын мой, к

твоим разумным словам церковь всегда прислушивается.

Царь Теймураз поморщился, но, взглянув в глаза католикосу, мгновенно

успокоился. Владетели исподлобья, разочарованно взирали на Теймураза: "А где же

царские посулы? Выходит, княжеским рогаткам опять не стоять на дорогах!.."

Трифилий, оглядывая пастырей церкови, у которых глаза метались, подобно мышам,

почуявшим кота, умилительно улыбнулся и едва слышно стал перебирать гишерные

четки.

Разноречивые чувства, обуявшие "белых" и "черных" князей, не укрылись от

Саакадзе, сурово зазвучал его голос:

- Может, святой отец, благодаря тому, что я не понадеялся на трех

русийских царей, как молнии в грозу вспыхнувших и погасших в смутное время, а

нашел силу в собственном народе, и была спасена Картли и Кахети на Марткобской

равнине. Пути государств так же неисповедимы, как и пути господни. Но

предвидение ограждает от крупных ошибок и богоравного, и вскормленного народом.

Кто из сынов церкови, а не из сынов сатаны, может не хотеть дружбы и помощи

единоверной Русии? Ты, светлый царь, верный борец за христианскую Кахети, хорошо

познал фанатичность персов в Иране, фанатичность турок в Турции. Никогда они не

смирятся с возрастающим могуществом Русии, и неминуемо льву, полумесяцу и

двуглавому орлу скрестить мечи. Значит, Русия для Грузии уже сегодня союзник.

Политика каждого государства имеет дорогу дальнюю и дорогу ближнюю. Дальняя

дорога - это та, которая приблизит Грузию к Русии; но сейчас в поле зрения

Картли-Кахетинского царства должна быть ближняя дорога, ибо на нее уже пала

зловещая тень "льва Ирана" и вот-вот падет мертвенный блеск босфорского

полумесяца. Вы, князья и пастыри, познали шаха Аббаса по его мечу; я познал его

душу, как он - откровения корана. Нельзя дразнить тирана, не выковав против него

могучего меча. А вы, князья, в такой трагический час уводите с Дигоми последние

дружины. По этой причине сейчас вдвойне опасно открыто посылать посольство в

Русию.

Замерли в руках четки, застыли глаза - казалось, палата католикоса

украсилась новой фреской. И внезапно из глубин молчания вырвались надменные

слова:

- Мы возжелали, и да свершится указанное нами. Помощь от единоверной

Русии мне, царю, угодна сейчас, а не в будущем. Архиепископа Феодосия,

архимандрита Арсения и иерея Агафона благословит святой отец на путь. Князья,

верные нам, подготовят блистательную свиту.

"Оказывается, у меня много времени попусту гоняться за ветром в поле", -

подумал Саакадзе и вслух спросил:

- И святой отец не внемлет моим предостережениям?

- Мы, сын мой, уже утвердили желание царя: церковь должна искать защиты.

Посольство в Московию поедет, - тихо, но твердо сказал католикос.

Саакадзе не скрывал изумления, но тут заговорил Трифилий:

- Можно обмануть нечестивцев - не придавать свите княжеский блеск, а

сделать так, якобы иверские пастыри по церковным делам следуют к патриарху

Филарету.

- Нет, отец Трифилий, - упрямо возразил царь, - Моурави нам осмеливается

указывать, но мы возжелали царствовать по своему усмотрению.

- Истину глаголет ставленник неба! - пробасил игумен Харитон.

"Очевидно, что-то утаивают, - думал Саакадзе, - недаром злорадствует