Великий Моурави 4 - страница 14
Чолокашвили и упорно безмолвствует духовенство".
Бесшумно открылась дверь, вошел преподобный Евстафий и сухо объявил, что
святой отец устал от многословия. Трапеза ждет царя и католикоса.
Саакадзе вздрогнул: впервые он не приглашался к столу католикоса. Значит,
все заранее подстроено. Какое же важное решение замыслили ставленники неба?
Но Саакадзе скрыл волнение и дружески улыбнулся подошедшему к нему
Трифилию.
- Забыл тебе передать, Георгий: твой сын Бежан просит удостоить его
посещением. Соскучился, а дела монастыря не позволяют направить коня в Носте.
- В Носте? - насторожился Георгий. - Разве я не в Тбилиси живу?
- Сейчас весна; наверно, прекрасная Русудан захочет отдохнуть в цветущем
Носте.
- Спасибо, друг, не замедлю проведать сына.
Не успел Георгий вдеть ногу в стремя, как степенный монах передал ему
просьбу католикоса не опоздать на вечернюю беседу.
Не сразу направился Георгий домой: надо обдумать внезапный совет Трифилия
посетить Кватахевский монастырь, а семью проводить в Носте.
Доехав до угла Метехского моста, он свернул к Дабаханскому ущелью. Шумно
бежал ручей, оставляя на отшлифованных камнях белую пену, мгновенно исчезавшую.
"Клятвы и уверения царя и князей подобны той пене. А разве я принимал их
за постоянные ценности? Ради победы над шахом Аббасом стремился я объединить
огонь и воду, но действительность убеждает: нельзя объединить необъединимое. А
если смертельная опасность на пороге? Значит, надо бросить на нее и огонь и
воду... Чем же собирается угостить меня неблагодарный царь в сообществе с
неблагодарным католикосом?"
Эрасти решительно схватил под уздцы Джамбаза и повернул в сторону дома.
К удивлению Саакадзе, его ждали в просторном дарбази не только
встревоженные "барсы", но и Зураб.
- Пока не развеселитесь от хорошего вина, не позволю портить яства
разговором о коварстве монахов, - твердо заявила Русудан и, угадывая настроение
Георгия, принялась рассказывать о затее молодежи устроить на пасху пляски
ряженых.
Хорешани понимающе улыбнулась и предложила устроить поединок между
стихотворцами Тбилиси и Телави. А когда подали черное бархатное вино и Зураб
сердечно заявил, что осушает рог за процветание рода дорогого брата, Саакадзе
повеселел: "Конечно, Зураб знает о предстоящей облаве монахов на "барса", иначе
неожиданно не прибыл бы в гости, а раз прибыл - значит, решил помочь "барсу"
одолеть монахов".
- Помни, - торжественно заверил Зураб, провожая Георгия к католикосу на
вечернюю беседу, - я с тобой, и, что бы ни случилось, во всем на меня
рассчитывай, если даже придется ущемить мой кисет. Сердце и меч князя Зураба
Эристави Арагвского в твоем колчане...
На площади перед оградой мерцали светильники, но дворец католикоса словно
вымер: ни свиты князей, ни гогота конюхов, лишь у главного входа сидел на скамье
старый монах и перебирал черные четки. "Замыслили провести разговор под покровом
тайны", - усмехнулся Саакадзе, следуя за служкой по темному проходу.
Небольшая келья до самых сводов тонула в полумраке, лишь возле кресел
царя и католикоса горели свечи в серебряных подставках и в углу голубая лампада
бросала отсветы на икону "грузинских святителей, мучеников преподобных". В
другом углу вздымался мраморный крест, высеченный из обломков престола Луарсаба
I. Строгость убранства напоминала входящему, что здесь надо забыть о мирской
суете и прославлять величие божие.
Царь и католикос восседали в глубоких креслах; по правую руку от
католикоса сидели тбилели и архиепископы Феодосий, Харитон и Трифилий, по левую
руку от царя - князья Чолокашвили, Джандиери, Вачнадзе и Чавчавадзе.
Надменно выпрямившись, Чолокашвили развернул свиток:
- Прошу, Моурави, садись и выслушай волю царя и католикоса.
"С помощью божией написано сие определение для Картли-Кахетинского
царства от нас - царя Теймураза из династии Багратиони, и благословленное святым
отцом во Христе, католикосом Иверским...
...всякое нашествие врагов царств наших оставляло груды руин, разбитые