Великий Моурави 4 - страница 36
купцы... Только знаем, кроме пустой гордости, в кисетах ничего не спрятано:
шелк, какой был у них, царю отдали - обеднел царь Теймураз в гостях у турок.
Других изделий едва для Кахети хватает. На хитрость пошли, от дна до крышки
тбилисский майдан закупают, затем в другие княжества верблюдов гонят, без нас
богатеют и гордость показывают. Запретить тоже нельзя - лавка купца открыта,
продавать его воля. Я на оптовые закупки цены поднял, не помогает. С женами
кахетинцы ездят, будто приданое дочерям закупать. Мои люди сами у лисиц хитрость
заняли, сразу мошенниц узнают, говорят им: "Бархат кончился, раскупили парчу,
нет персидских шалей и тонкого сукна нет!.." И, как назло, тут какая-нибудь
картлийская курица вынырнет из мрака дверей: "Вай ме, Вардан! А ты еще вчера
посоветовал прийти пораньше, цвет выбрать, что буду делать? На пасху без новой
кабы оставили..." Кахетинцы смеются и без всякой совести торопятся к другим
купцам. Там тоже так, по моему совету прячут товар: сами хотим караваны грузить.
А какой-нибудь картлийский петух снова дело портит: "И-а, Пануш! Не ты ли обещал
приготовить лучшую тавризскую шаль для моей матери? Так слово держишь?!"
Кахетинцы смеются и без всякой совести спешат к другим купцам. Подтачивают, как
черви, правила торговли! Пожар, Моурави! Если кахетинцы растащат товар до
последней шерстинки, а сами будут радовать тбилисский майдан лишь заносчивостью,
оборот прекратится. Майдан не лес, нельзя, подобно разбойникам, все
растаскивать, а самим даже рыбий пузырь не привозить... Разве только продать
важно? Так мелкие душою купцы могут думать. Важно торговлю расширять, важно,
чтобы майдан как расплавленное золото бурлил. А кахетинцы что делают? Губят
торговлю, уподобляются хищникам... И амкары из Кахети не лучше поступают, будто
не покупают у нас изделия, а грабят...
- Тут, дорогой Вардан, не только в торговле дело. Кахетинцы хотят свести
тбилисский майдан по изменчивой лестнице на вторую ступень, а телавский майдан
поднять за наш счет на первую. В Телави царь живет.
- И пусть сто лет живет!.. Почему разрушает с таким трудом тобою
воздвигнутое?.. Эх, Моурави, Моурави, зачем...
- А вы сами разве перестали водить в грузинские княжества караваны?
- Почему перестали? Водим, Моурави... Товара не хватает. Надо посылать в
Азербайджан, в Турцию, в другие земли, а как пошлешь? Мы не кахетинцы, не
пристало нам пустых верблюдов гонять, смеяться чужеземные майданы будут. Пока я
мелик, не допущу позора. Вот, Моурави...
Молчание длилось долго. Саакадзе обдумывал слышанное. Беда назревала
давно, и Ростом предупреждал: "Не гладко на майдане". Но невеселые дела царства
совсем оторвали его от торговых дел. Поэтому и пригласил мелика и уста-башей
амкарств, чтобы точно узнать состояние майдана... Нельзя было допускать такое...
Нельзя? А восстановление рогаток можно было? А...
- Вот, Моурави, - печально повторил Вардан, - Гурген - помнишь, мой сын -
недавно из Самегрело вернулся, караван туда с дешевой одеждой водил; там все
голые... И отдельно - для одетых - трех верблюдов, нагруженных дорогой тканью,
во двор Левана Дадиани привел. Товар княгини раскупили, еще шелк заказали. Сам
светлейший хорошо принял купца из Картли, угощал, о тебе расспрашивал. И вдруг
такое бросил: "Правда, умный Моурави скакал, скакал по золоту, а споткнулся...
скажем, на Теймуразе..." И захохотал, а за ним услужливые придворные - и такой
смех поднялся, что занавески на окнах колыхались. Тут мой Гурген сильно
рассердился и дерзко ответил: "Моурави споткнулся, потому что на гору коня
гонял, а кто вниз катится на собственном, скажем, седле, никогда не споткнется.
Одно знай, светлейший владетель, наш Моурави достигнет вершины, где солнце
держит щит картлийской славы... Достигнет потому, что народ для его коня подковы
выковывает..." Сказал Гурген, а сам задрожал: что теперь будет? Чем засечет
светлейший - шашкой или плетью? Или еще хуже - цепь на шею прикажет надеть до
большого выкупа. Не успел мой сын как следует испугаться, Леван снова захохотал: