Великий Моурави 5 - страница 7
власти царя Теймураза, и еще
меньше - царя Симона Второго. И вдруг "всесильный Барата", как звали его князья,
изъявил готовность "поставить своего
коня рядом с конем Моурави и гнать персов до второго пришествия!"
Весть о действиях Кайхосро Бараташвили понеслась по всей Картли, от
замка к замку.
Озабоченный и вместе с тем обрадованный Липарит поспешил последовать
примеру Барата и лично прибыл в
Бенари. Удобно усаживаясь в кресле, отливающем пурпуром, он советовал Моурави
привлечь Палавандишвили и Фирана
Амилахвари, особенно последнего, который, несмотря на возвращение в Метехи и
Шадимана и Андукапара, заперся, как
барсук, в своем замке и не отзывается на настойчивые приглашения своего брата.
- О-о-о! Липарит выезжал на тайную встречу с Саакадзе!
- Пора! Пора!
- Кто не хочет превратиться в песок времени, на коней!
- Скорей!
- Скорей в Бенари!
Гонимые беспокойством, направились к Моурави и Качибадзе и еще
некоторые менее влиятельные князья,
имеющие конные дружины и корм.
Боясь радоваться, Саакадзе все же почувствовал в себе прилив сил и,
списавшись с Мирваном Мухран-батони,
отослал Ростома и Пануша посланниками к Фирану Амилахвари, Даутбека и Матарса к
Палавандишвили, а сам,
сокрушаясь, что Дато еще не вернулся из Константинополя, отправился вместе с
Автандилом, Димитрием и Эрасти к
Барата.
Вначале Саакадзе думал было выехать без охраны, но Арчил-"верный глаз"
упорно твердил: "Не к друзьям едем",
и, прихватив десять дружинников, окружил Саакадзе конвоем.
С большими почестями принял Барата Георгия Саакадзе в своем главном
городе Тбиси, где постоянно пребывал.
Сорок стрелков вскинули луки и спустили тетивы, пронзая стрелами бурдюк,
увенчанный тюрбаном. Семьдесят всадников
метнули копья друг в друга и поймали их на лету. Тридцать барабанов разразились
громом. Красавица, трепетная и гибкая,
взмахнув мантильей, словно крылом, кинула под ноги Джамбазу цветы, похожие на
сапфировые звезды. И начальники
дружин крикнули дружно: "Ваша!"
В пышных словах владетель выразил сожаление, что лишь на один день
пожаловал желанный гость, и, уступая
просьбе Моурави, сразу перешел к обсуждению дальнейших действий.
Водворилась тишина. Слуги надели войлочные чувяки; на втором дворе
торопливо запрятали петуха: вдруг еще
надумает пернатый султан хвастать перед куриным гаремом своим пением.
Под низким каменным сводом до вечера слышались два приглушенных голоса.
Потом скрипели перья. И уже в
зыбкой полумгле обменялись красноречивым рукопожатием.
Порешили при благоприятном ответе Эмирэджиби и Палавандишвили съехаться
в Мухрани и обсудить план
войны, дабы немедля ринуться на Иса-хана и Хосро-мирзу и в решительной схватке
вызволить, наконец, Картли из
персидского плена.
Млечный Путь пересекал черный бархат и манил тронуться в затаенную
даль. Пряный запах доносился из ночного
леса. Потемневшие горы четко вырисовывались на синеватом небе, и где-то внизу
под ними беспокойно плескалась река. В
стороне остервенело лаяли сторожевые псы и перекликались дружинники.
Саакадзе велел седлать коней. Напрасно Барата, сверкая десятью кольцами
на сухих пальцах, и его жена, играя
алмазными подвесками под тройным подбородком, убеждали подождать рассвета. Нет,
не страшатся кони азнауров
случайностей и тем более незнакомых дорог, ибо все дороги Картли ведут к одному
перекрестку.
Охваченный подозрениями, Арчил скакал с обнаженной шашкой впереди; от
него не отставал ностевский
дружинник, вздымая пылающий факел. Автандил и Димитрий вплотную приблизили своих
коней к Джамбазу. Замыкал
поезд Эрасти с дружинниками в кольчатых кольчугах, взявшими копья на изготовку.
"Какая необычная езда, - думал Саакадзе. - Но они правы: осторожность -
достойное оружие обороны в колчане
запасливого воина. Странно, почему во всем такая затаенность? Да, ночь всегда
благоприятствует злоумышляющим,
поэтому и ночевать не остался у знатного Барата, сородича Шадимана. Вот у