Великий Моурави 6 - страница 28

не допустят исчезновения родины! Грузин должен жить в Грузии, обогащать ее и

оберегать от врагов. Тот не человек, кто

отворачивается от своей матери, терзаемой коршунами и шакалами.

Заза цеплялся за доводы, как за борт перевернувшегося каюка.

- Но, Моурави, - растерянно пролепетал он, - ты ведь тоже здесь?

- Ошибаешься, я в Картли, ибо все мои помыслы о ней. Я оставил родине в

залог мое сердце, наполненное печалью

и пламенной любовью к ней. А здесь я ради заработка. Уже сторговался с султаном

о плате за... сбор фиников на иранских

просторах. Султан хочет восхитить ими франков западных стран.

- Об этом Стамбул шепчется, - подчеркнул свою осведомленность Ило. -

Но, Моурави, неужели ты вернешься в

Картли, когда и здесь можешь иметь табуны коней?

- Вернусь. Вам меня не понять, князья, ибо вы никогда не болели за

родину. Не вам одним, говорю всем тем, кто

ради личного обогащения или прославления покидает свое отечество.

Рядом с братьями, не рискующими продолжать спор с грозным "барсом",

взволнованная Магдана казалась

светлым видением.

- Прости мою смелость, - приложив руку к вздымающейся груди, вскрикнула

она, - твои слова, Великий Моурави,

подобно клинку, вонзились в мое сердце, обнажив вину перед Картли, перед отцом.

Если можешь, помоги мне вернуться в

Марабду.

Поникшая, она напоминала птицу, запутавшуюся в сетях. Хорешани крепко

прижала к себе Магдану, с мольбой

смотрящую на Моурави, но Дато решительно сказал:

- Об этом еще будет разговор.

- Я уже решила.

- Не ослышался ли я, Магдана?! - торопливо проговорил Заза,

почувствовав в словах Дато поддержку. - А твой

знатный жених?

Магдана в гневе повела плечами и зазвенела браслетами.

- Слова никому не давала. Сейчас о замужестве не думаю. Но когда память

льдом затянется, выйду за грузина, ибо

Моурави не любит безбрачия.

Подавив вздох, Русудан решительно поднялась. Жаль было ей побледневшую

Магдану, растерянных молодых

Барата. Такой разговор не может мирно закончиться. И она напомнила, что гостей

ждут грузинское вино и грузинские

яства. Обняв Магдану, она направилась в ковровую комнату.

Саакадзе сразу преобразился, он уже не суровый Моурави, а радушный

хозяин дома. Широким жестом он

пригласил облегченно вздохнувших князей разделить с его семьей воскресную

трапезу.

Незаметно песок из верхнего шара пересыпался в нижний. Песочные часы

отмеряли время, которого не замечали

застольники. Косые лучи солнца из оранжевых стали иссиня-алыми и ложились на

ковры тропинками, по которым Магдане

хотелось взбежать высоко, высоко и оттуда смотреть на игрушечные минареты,

дворцы, киоски, готовые распасться, как в

детском сне.

Едва за Барата закрылись ажурные ворота, Димитрий не перестававший

ерзать на тахте, запальчиво спросил:

- Полтора часа думал, зачем тебе, Георгий, горячие слова на ветер

бросать?

- Ошибаешься, друг, не на ветер, а на лед.

- А на лед зачем?

Саакадзе, перебирая загадочные четки, медленно прочел:

- "Лед, перекрещенный огнем, оставляет на пальцах кровь". Но он же

обладает и другим свойством: превращаться в

горячую целебную воду. Вардан Мудрый был верный лазутчик Шадимана, а стал моим,

не менее верным. Молодые Барата -

сыновья Шадимана, они могут превратиться в начальников марабдинских дружин,

преданных мне. Помните, если мы

хотим еще раз помериться силами с кликой Зураба Эристави, мы должны подготовить

к схватке силы внутри Грузии. Заза и

Ило ослеплены роскошью; если разбудить в них честолюбие, они отрекутся от нее.

Власть сильнее золота, - эта истина будет

осознана ими, в чьих жилах кровь Шадимана.

- Что ж, верно задумал Георгий, - Папуна подтянул к себе бурдючок, еще

не опустивший все четыре лапки, -

выпьем за твой ум, способный обмелять даже бездонное горе! А меня так и толкало

сказать двум Барата, что думает

честный грузин о таких желанных гостях, как они: "Гость поутру - золото, вечером

обращается в серебро, а спустя день