Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса - страница 32

. Подобные земли, в конце концов, запускались, хотя по статусу своему числились пашней. Как уже говорилось, исследование “Экономических примечаний” второй половины XVIII – начала XIX в. показало, что в итоге этих, большей частью стихийных, но тем не менее постоянных процессов запуска одних и освоения других пашенных массивов в совокупности пашенных угодий существовал постоянный резерв пустующих земель в виде залежей, перелогов, внеочередных паров и т. п. Следовательно, объективно, то есть вне четко осознанной культурной традиции, трехпольная система земледелия сочеталась с периодическим обновлением той или иной части общего массива полевых земель[221]. Иначе говоря, в XVIII столетии, как и в более раннюю эпоху, паровая система земледелия с трехпольным севооборотом далеко не всюду была классической, т. е. замкнутой и целиком автономной системой. На просторах России она существовала во многом за счет постоянного обновления части полевых земель из резервов пашенных угодий. Лишь со второй половины века эти резервы, дававшие серьезный импульс сохранению и повышению плодородия полевых земель, начинают исчезать. В итоге это приводит к абсолютному господству замкнутой системы полевого трехполья, которая при отсутствии должных вложений труда и капитала ведет в конечном счете к падению плодородия земли. Вот так, например, выглядело это изменение в соотношении площади пашенных угодий и посевных площадей по Тульской губ. в 1788–1859 гг.[222]:

Вполне естественно, что охарактеризованный нами процесс систематического, хотя в значительной мере стихийного обновления части земель парового трехполья нельзя считать доказательством существования архаических пережитков переложной системы. При перелоге обязательно соотношение регулярной пашни с залежью как 1:5, но такого соотношения нигде в XVIII в. уже не было. Залежь или перелог составляли в этих краях от 20 % до 50 % регулярной пашни. Больше того, после 4–5-летнего или 10–12-летнего отдыха переложные земли вводились в орбиту парового трехполья, а это принципиальное отличие от перелога.

Агрономическая мысль XVIII столетия пыталась обобщить эту практику народного опыта, предлагая так называемую 4-польную и 7-польную системы разделения полей. В основе их было восстановление плодородия путем продления отдыха. А.Т. Болотов писал: “Полугодовой пар, а особливо мало скотом унавоженный, мало пользы приносит, но чтоб также мало пользы происходило от трехлетнего перелога, того, кажется мне, никоим образом утвердить неможно”[223]. В дальнейшем предложенные в XVIII в. системы были модернизированы травосеянием.

Если в нечерноземной зоне стройность модели парового трехполья стихийно, но в конечном счете более или менее систематически нарушалась ввиду выпаханности земель, то в черноземной полосе к нарушению трехпольного севооборота там, где он был, приводило совсем иное обстоятельство. Здесь к периодическому обновлению пахотных угодий толкало бессилие крестьянина в борьбе с сорняками. Буйное плодородие чернозема и древняя традиция агрикультуры приводили к тому, что поля трехпольного севооборота весьма скоро погибали от сорняков. Даже в конце века современники отмечали, что “чернозем, лучшая почва… приносит с хлебом пополам дикую траву”, что “при вымалачивании хлеба выходит почти половина куколя и другой дикой травы семян”, что “дикая трава, ростом превзойдя весною посеенной хлеб, ячмень и овес заглушает”[224].

Однолетний пар служил традиционным средством повышения плодородия и здесь, но функция его была вместе с тем иной. Как правило, это было так называемое “толочное поле”. “Толока” – специфический и для этой зоны весьма эффективный способ борьбы с сорняками. На поле иногда на 10–15 дней, а чаще на весь период пара выгоняли скот, который выедал и выбивал копытами ненужную растительность: “где более скот ходит и земля от травы лутче выбита, там отменно хороший хлеб родится”