Вельтаншаунг. Уровень первый - страница 20

Сколько бы я не погибал в лабиринтах замка, меня будут воскрешать снова и снова, чтобы на пороге свободы замуровать в последней башне навсегда! Они не придумывали этой песни, это — экспромт. Им нравится меня дразнить!

Они садисты, чужая боль и отчаяние вызывает у них выброс адреналина. Это потому, что нацисты — хищники. Им нужно гнать свои жертвы, им хочется ощущать отчаяние тех, кого они догонят и разорвут. Они все — больны.

Эсесовцы вызвали из ада черного бога, того самого: с рогами, у которого — «во лбу звезда горит». И он «ликом черен и прекрасен». Потому они и сошли с ума, что никому не выстоять в присутствии дьявола.

И только меня пощадили, потому что я для них — подопытная крыса. Им нужен сумасшедший лазутчик, упрямо движущийся по коридорам в поисках выхода именно для контраста, мол, нацистов всюду окружают враги и предатели Германии.

И если бы даже нашего десанта не было, то стоило бы придумать подобных лазутчиков. Да, фашистам нужно заснять все мои похождения на пленку. И фильм с моей смертью крутить потом в агитационных целях на всех фронтах, поднимая дух своей армии. Наверное, фрицы именно это сейчас и делают.

Но, сквозь грохот музыки, до меня опять долетают русские, хотя и не совсем понятные, фразы:

— Что, опять кильнули? А не надо было агриться. Тебе сейчас нужно режим валшутера. Нет, тебе явно не пройти с первого раза этот левел. Ну, вот зачем ты в нычку полез, да еще оружие там начал перебирать? Залечь нужно было совсем не там.

— А я еще в первый раз говорил: надо вовремя хилку юзать! — подал голос мальчишка, у которого ломался голос. — Там дальше, в потайной комнате большая аптечка лежит. Не ховался бы по углам — не твои бы гибсы сейчас там валялись.

— А, может, надо было просто зарашить? — голос дрожит от досады и возбуждения.

— Ты лучше сейчас читы подруби, а то сдуешься без них. — хихикает один из спорщиков. — Ну, так что: сдаешься?

— Нет! Вайнить не стану, не дождетесь! Я лучше отдам все скины в «Майне», но не сдамся!

— Это уже речь не мальчика, но мужа! — пробасил парень с ломающимся голосом. — У тебя ведь где-то мины есть. Перебери все оружие — найдутся. Сунулся в нычку, оставил «подарок» и беги. Там дальше свет появится.

— Нет, ну это не по чесноку — подсказывать. Раз «забились», пусть сам проходит, а не читерит!

Может, я, правда, лежу, привязанный к кровати в психиатрической лечебнице? И нет никакого замка. Нет войны. И сейчас вовсе не 1943 год. Меня никуда не десантировали. Я не был в советской спецшколе и не общался с Бокием. Не сражался в составе польской армии, не видел Уинстона Черчилля.

Наверное, я все выдумал. А потом сам поверил в собственный обман. Кажется, это называется шизофренией.

Нет, я, все-таки, видел всех этих людей, я сражался с врагами в глубоком немецком тылу! Я нужен человечеству!

Или нет?

А что если я, на самом деле, один из тех спорящих мальчишек. Просто у меня живое воображение. И я могу себе представить нарисованного солдата, бегающего по замку, которого никогда не было. И все — только игра.

Это мальчишек не существует! Просто я галлюцинирую под воздействием ядовитых газов. Мой мозг периодически отключается, возможно, я проваливаюсь в фазу глубоко сна, вот все в моей голове и перемешалось.

Музыка стихает.

Голоса тают.

Лучи больше не мелькают.

То, что мне снится — боится моих о нем мыслей. Это удивительно. И странно.

Я считаю до десяти и медленно открываю глаза.

Я снова в нигде. Опять нет ни стен, ни пола, ни потолка.

Только живая, клубящаяся, как наплывающий утренний туман — пустота. И в ней, точно в грозовой туче, мелькают змейки зарождающихся молний.

Наверное, настоящий, извечный, неизменный мир, созданный богом на века, состоит только из бегущих зеленых колонок постоянно меняющихся чисел.

Локация: секретный ход

Я вынырнул из иллюзии, из морока, в котором снова был цифрами. Как утомляет этот безумный сон с продолжением!

Минуту назад я выбрал место поудобнее, плюхнулся на камни, вжался в землю, на ощупь приладил к винтовке оптический прицел, благо я уже знал о хитрости насадок и приготовился перещелкать врагов, как куропаток.