Венец Девы - страница 2

  Старшие сыновья не любили Эльзу, а за глаза частенько называли ее, к примеру, сухой воблой, или по-другому, но в том же ключе. Себастьян - тот и вовсе боялся Эльзу. И совершенно особые отношения сложились с гувернанткой у Белинды, которой Эльза заменила мать. Девочка ей во всем подражала, начиная от манеры вести себя в обществе и заканчивая внешним видом. Белинда даже волосы свои собирала в пучок, подражая гувернантке, при том что у Эльзы волосы были далеко не так хороши, а собирала она их в пучок только если из практичности и по необходимости. Сама же Белинда от природы обладала прекрасными златыми кудрями, - цвет волос, как и мягкие, утонченные черты лица, девочка унаследовала от отца. Вполне возможно, что именно эта поразительная схожесть с отцом и отпугнула от Белинды Марию. С годами мать и дочь все больше отдалялись друг от друга. Зато с отцом у девочки всегда ладилось в те редкие дни, когда Феликс бывал дома.

  И тот день тоже выдался таким. Тот день был днем отъезда Феликса и как обычно вся семья собралась в зале, чтобы в последний раз увидеться с патриархом перед долгой разлукой. Мария сидела в кресле и старательно делала вид, что ее отъезд мужа совершенно не заботит. В одной руке она держала чашку с давно остывшим чаем, во второй - книгу. Волосы Марии были уложены наспех. Она в последнее время почти перестала заботится о себе и покидать родные стены. Куда больше чем собственный внешний вид и даже отъезд мужа, Марию заботило то, куда опять запропастились ее старшие сыновья. Не то чтобы она волновалась именно за мальчиков, скорее переживала как бы те не влипли в очередные неприятности, что было их любимым делом.

  Белинда взялась обыскать дом, но по итогу вернулась ни с чем, - Манфреда и Ганса нигде не было. Так уж повелось у неразлучной парочки, что куда бы Манфред не отправился, Ганс всюду следовал за ним. Что бы Манфред не делал, Ганс повторял за братом. И хотя разница между мальчиками составляла всего два с лишним года, Ганс и подумать не мог о том, чтобы хоть в чем-нибудь ослушаться Манфреда. Надо ли говорить, что Себастьян в свои тринадцать лет в их компанию совершенно не вписывался. Старшие братья над ним чаще насмехались, чем позволяли быть при себе.

  Теперь Себастьян сидел на полу и играл в оловянные солдатики, слушая на фоне музицирование сестры. Белинда же сидела за фортепьяно и наигрывала очередную сонату, из тех, что разучивала под руководством Эльзы. Самой гувернантки сейчас в комнате не было и только потому девочка позволила себе играть сырой для нее материал без учительницы. Мария, слушая знакомую для нее композицию, недовольно морщилась в моменты запинок дочери. Когда Белинда сбивалась, чашка в руке Марии едва заметно вздрагивала. Со стороны это смотрелось так, будто она хотела сейчас бросить чтение, подойти к дочери и показать ей как надо данное произведение играть. Как бы то ни было на самом деле, каждый раз Мария сдерживала себя и продолжала читать, или делать вид, что читает. Зато, когда какой-нибудь пассаж давался Белинде особенно хорошо, мать напротив - едва заметно улыбалась, а на лице ее даже возникала тень гордости. Она, впрочем, ни на миг не оставляла чтения. При том, что читала Мария с такой рассеянностью, что вскоре после того, как страница переворачивалась, она забывала ее содержание. На краткий миг в гостиной Веберов воцарилась семейная идиллия.

  Вдруг с улицы послышалось конское ржание, Белинда тут же сбилась и по ошибке сыграла не ту ноту, нарушив гармонию резким и неправильным диссонансом. Голова девочки опустилась, на ее щечке блеснула слезинка - едва ли ее так огорчила неправильно сыгранная соната. Мария, поставив чашку на стол, приподнялась и посмотрела в окно, находящееся прямо за ее спиной. От увиденного там лицо Марии скисло, нижняя губа женщины чуть дрогнула, но почти сразу же она совладала с собой, а потому и к детям обернулась уже привычно спокойной и ко всему безразличной. Поднявшись с кресла, она отправилась в коридор открывать дверь лакею, где того уже ждал заранее собранный багаж. Себастьян же, отбросив игрушки в сторону, подбежал к креслу и забрался на него с ногами, как был - в ботинках. Белинда тут же зашипела на него, чтобы слез (видимо, опасаясь, как бы Эльза не вошла и, увидев все это, не разочаровалась в ней). Но мальчик в ответ на шипение только отмахнулся от настырной сестры рукой. Он для того регулярно прикладывал ухо к полу в день папиного отъезда, чтобы услышать стук копыт заранее. Вычитал он об этом способе в приключенческом рассказе, посвященном диким землям, их климату, флоре и фауне, и народам, населяющим их. Такие рассказы выходили в каждом номере одной из газет, выписываемых отцом. В самом начале каждого такого рассказа автор твердо убеждал читателя в том, что все описанное в произведении - есть истина в последней инстанции и что именно так там, в диких землях, дела и обстоят. В конце рассказа автор даже предлагал каждому, кто усомнится в его честности, писать ему письма по адресу, указанному в газете. Обязывался ответить на них в течении недели со дня получения, предоставив исчерпывающие доказательства своей добросовестности. При всем при этом нигде в номере не был указан его адрес, а сам автор не иначе как из скромности подписывался буквой "К". И кем был этот таинственный "К" по образованию, каково было его прошлое - всего этого указано также нигде не было. В чем виноват был несомненно издатель газеты, но никак не сам "К", готовый ответить на все вопросы читателей. Себастьян неизвестному "К", конечно же, верил. Во-первых, потому что в жизни ему не хватало сказки, а во-вторых - потому что был он от природы доверчивым, наивным мальчиком.