Венец. Эпизод третий - страница 10

— Слушаю, — произнес я, сам заняв место рядом с Кот, и велев водителю трогаться.

— Ты Кэйт забрал?

Голос был низким, глухим, будто бы доносящимся из глубины темной расщелины. Гномий голос. Знакомый и привычный.

— И тебе привет, Ноб.

— Госпожа собирает совещание, — гном, как обычно, игнорировал правила приличия в виде приветствий. Дитя холодных гор, что с него взять?

— Прямо срочно? Мы еще даже домой не заехали.

Первое свидетельство того, что вольная жизнь человека закончилась — это звонок сослуживца, сообщающего, что тебя ждут на важном служебном собрании. И нет никакой возможности отказаться — ты же сам согласился работать в Секции. С другой стороны, работа — это хорошо! Когда ты работаешь, в голову не лезут эти «прекрасные» мысли о том, как все устроено в реальной жизни. Ты просто делаешь свое дело.

— Да, срочно. У нас, похоже, командировка нарисовалась.

— Вот как? А далеко?

— Антон, я твой секретарь, что ли? Двадцать минут, мы только тебя с Кэйт ждем!

Я отключился, сообщил новости девушке, выслушал в ответ возмущения, что она «не собрана» и «не накрашена», и неожиданно для себя улыбнулся.

Кажется, всего за неделю я успел соскучиться по работе следователя.

Когда в твоей судьбе принимает участие советник императора, это хорошо. И вдвойне хорошо, если он не звонит никому и не кричит в трубку: «Не трогайте Антошку, он мой личный друг!», а просто существует где-то в далекой столице и думать о тебе не думает. За него все делает сарафанное радио. Как бы ни утаивали от широкого круга факт приезда в Екатеринодар Шувалова, те, кому надо, об этом узнали. Равно как и о том, что среди прочего советник государя встречался с одним разжалованным следователем.

Зачем встречался? С какой целью? Что вообще может быть общего у столь разных, с точки зрения социальной пирамиды, фигур? Может, они родственники? Или, наоборот, враги? Ох, не смешите меня, Михаил Игнатович, как отставной сыщик может быть врагом самому Шувалову? Он его протеже, это же очевидно! Слышал, что имеет некое касательство к недавним событиям, да-да. Лисовой — человек Москвы, как бы даже не из личной СБ государя? Зачем он тогда здесь? Ох, ну кто же нам с вами об этом расскажет!

А дальше включились механизмы самосохранения, давно выработанные у чиновничьего сословия, и которые из поколения в поколение только совершенствовались. Буквально на третий день после почти высочайшего визита на имя Лхудхара пришло письмо из комитета внутренних расследований. В нем сообщалось, что дисциплинарная комиссия, решением которой я был уволен со службы, допустила ошибку — не учла послужной список и характеристику следователя УБОМПа Антона Вячеславовича Лисового.

Документы эти явно по недосмотру мелкого клерка (несомненно, уже строго наказанного!) не были приобщены к делу. А потому, в общем-то, и произошла накладка. Но теперь члены комиссии докопались до правды, со всеми необходимыми сведениями ознакомились и пересмотрели свое решение. Следователь Лисовой восстанавливался на службе с небольшим наказанием в виде выговора, который тут же, впрочем, снимался, как компенсация за якобы ошибку системы.

В общем, через три дня после отъезда Шувалова, без всякого его вмешательства я снова числился следователем, а на четвертый уже переводился в Серебряную Секцию полноценным агентом, а не консультантом. Кроме того, в определенных кругах я еще и обрел репутацию человека, которому дорогу переходить ни в коем случае не стоило. Во избежание, так сказать — с такими-то покровителями!

Должность консультанта, изначально создававшаяся под меня, потеряла смысл. Но она была согласована в столице, то есть требовала замещения, иначе непорядок выйдет — ставка есть, а человека нет. Не знаю, как в других странах такие вопросы решают, а у нас, в империи, уже сложилась определенная практика. Человека найти куда проще, чем ставку выбить и через все процессы бюрократического согласования протащить.

В итоге консультантом в Секцию оформили Кэйтлин. Трех зайцев одним выстрелом убили: и вакансию заполнили, и человека потенциально опасного под присмотром оставили, а заодно и собственными средствами к существованию его, точнее, ее обеспечили. А то ведь тяжело попаданцам с трудоустройством.