Венец. Эпизод третий - страница 11

Собственно, именно поэтому она и участвовала в совещании, которое собрала Шар’Амалайя. Синекура там или нет, но раз уж получает жалование, то и обязанности на нее распространяются. Впрочем, девушка нисколько против этого не возражала, напротив, с энтузиазмом погрузилась в новую для себя сферу. А поскольку в службе она мало что понимала, ей особенно хорошо удавалось задавать вопросы. Как сейчас.

— Почему полиция Керчи хочет привлечь Секцию к делу о самоубийствах?

Годрох едва начал выводить на интерактивный экран данные, полученные от крымских коллег, и пока там были только фотографии восьми жертв — девушек, различными способами решивших уйти из жизни. Все, как одна, молодые, симпатичные, но, в общем-то, ничем особенно не примечательные.

— Потому что за подобными случаями очень часто стоит запретная магия, — с бесконечным терпением пояснила Амалайя, после чего, видя, что у Кэйтлин уже заготовлен новый вопрос, жестом велела ей помолчать. — Но полиция и этих-то не сразу в одну серию увязала. Годро, закончи уже с общей картиной.

— Пару минут, госпожа, — отозвался тот.

Орк был подключен к интерактивной доске и мог усилием мысли выводить на нее всю доступную информацию. А так как в Секции он, кроме прочих занятий, выполнял задачи штатного аналитика, все необходимое он уже прочел. И теперь занимался тем, что выдавал для нас общую картину преступления.

Точнее, целых восьми преступлений. Которые, это Амалайя совершенно верно заметила, в серию связали далеко не сразу. Точнее сказать, произошло это несколько дней назад, на восьмом самоубийстве, и то лишь потому, что в Керчи погибла дочка мэра другого крымского города — Феодосии. А до того дела всех «самоубийц» тихо убирались на полку с надписью: «Нет состава преступления».

Вообще, чем больше я смотрел на доску, где появлялись все новые и новые данные, тем больше видел, что никакие это не самоубийства. Восемь девушек, похожих друг на друга, как двоюродные сестры, но с разными обстоятельствами ухода из жизни. На первый взгляд никакого сходства в их делах не было, кроме типовой внешности, однако сами способы суицида настораживали.

Первая прыгнула с балкона гостиничного номера, вторая вышла на оживленную автостраду в час пик, третья перерезала себе вены, четвертая утопилась в море, пятая повесилась, шестая выпила яд, седьмая застрелилась в оружейном магазине, а восьмая, та самая дочка мэра, намешала такое количество алкоголя и таблеток, что не выдержало даже молодое сердце.

Очевидно же, да? Ни одного повтора! Так, словно все девушки принадлежали к некому тайному клубу, где разыгрывали способы проститься с жизнью, делая каждый из них уникальным.

— Разные способы самоубийства как показатель связи между преступлениями? — вскинула брови на мое замечание Шар’Амалайя. — Интересное наблюдение. Не факт, что верное, но… Гордо, пометь на доске, будь добр.

— Еще ни у одной из них не было причин травиться или прыгать с балкона, — дополнил орк, делая пометку. — Ни несчастной любви, ни неприятностей на службе или, например, пристрастия к наркотикам. Просто жили люди, а потом решили умереть.

Тоже уместное замечание. Всегда есть мотив, даже для самоубийства. Просто так никто не сводит счеты с жизнью. Тем более, молодые девчонки. К тому же приезжие.

— Да, керченских среди них нет, — подтвердил орк, выводя под каждой фотографией на доске место жительства. — Кто-то из Малороссии, кто-то живет в Крыму, но из другого города. Эта вот, с Екатеринодара — к родне на неделю в гости приехала. Цели приезда у всех разные: от отдыха до служебной командировки.

— Может, перестанем уже называть эти случаи самоубийствами? — предложил я коллегам. — Тут явно прослеживается умысел и чья-то воля. Схожая внешность, одинаковый возраст плюс-минус пара лет, не местные…

— Согласна! — поддержала меня Кэйтлин. — Это убийства. Кто-то доводил их до самоубийства.

Все остальные молча кивнули и продолжили наблюдать за тем, как Годрох заканчивает формировать данные на доске. На это у него ушла примерно минута.

— Итак, что у нас есть? — на правах старшей начала обсуждение Шар’Амалайя. Восемь смертей, произошедших за четыре месяца. Примерно по одной раз в две недели, поправь меня Годро, если я ошибаюсь.