Венецианская маска. Книга 1 - страница 52

Прежде чем усесться за игральный стол, Мариэтта внимательно оглядела всех присутствовавших игроков и зрителей.

— Торризи сегодня нет, — уверенно произнесла она. На этот раз она взяла с собой свои собственные деньги, и уже ее начальная, относительно скромная ставка заметно увеличилась после первой же попытки.

— Откуда ты можешь это знать? — недоверчиво спросил Аликс. — Все мужчины в этих баутах выглядят одинаково.

— Я бы узнала его из тысячи, будь он в чем угодно. — И тут же восхищенным шепотом добавила: — Смотри! Я и на этот раз выиграла!

К тому времени когда им нужно было уходить, от ее выигрыша почти ничего не осталось, лишь та небольшая сумма, с которой она пришла сюда и вступила в игру, но Мариэтту это не опечалило — она благодарила небо за то, что им и сегодня удалось прекрасно провести время. Когда они прощались в галерее Оспедале и Аликс прижал ее к себе, Мариэтта почувствовала силу мужской страсти, проснувшейся в молодом теле.

Несмотря на то, что ночные похождения Аликса и Мариэтты продолжались, и дни, и вечера его также были заполнены до отказа. Много времени Аликс и Анри по-прежнему проводили со своим наставником Жюлем, изучая памятники архитектуры как церковной, так и светской, и, казалось, никогда не иссякнут в этом городе шедевры мировой архитектуры. Юношу, несомненно, восхищали все постройки, но экскурсии доставили бы куда больше удовольствия, если бы с ним была Мариэтта. Ведь где-нибудь в Европе, в еще какой-нибудь другой стране, считалось вполне позволительным отправиться на прогулку с молоденькой, красивой девушкой в сопровождении ее дуэньи, а здесь, в Оспедале, оказывается, кроме дуэний, были еще и решетки, и не менее надежные, чем в любой тюрьме.

Много времени у Аликса уходило на отбор предметов искусства для; покупки и отправки домой. Какой-то многообещающий молодой художник из местных настойчиво вертел перед ними своим холстами, когда они сидели и пили кофе за вынесенными на улицу столиками в кафе «У Флориана». Прямо здесь Аликс купил картину, запечатлевшую двух синьор, пьющих горячий шоколад, так приглянувшуюся ему. Посетив несколько городов, Аликс с удовлетворением отметил, что у него появился собственный вкус. Он отправил домой приобретенное в Венеции небольшое полотно безвестного художника тринадцатого столетия, изображавшее Мадонну с ребенком, а также два вида на канал Гранде еще одного венецианского художника по имени Каналетто.

К этому добавлялись еще и постоянные приглашения в Палаццо Куччино на карты или танцевальные вечера. В один из вечеров Аликс сражался с маркизом в бильярд, после чего они уселись в его библиотеке, — рассуждали о политике и потягивали доброе французское вино. Выяснилось, что у них немало общих точек зрения на политические события, а мудрость и жизненный опыт маркиза умеряли излишнюю пылкость юноши, когда он высказывал свои утопические идеи о том, как можно было бы осуществить все необходимые реформы.

— Терпение и настойчивость, — советовал маркиз. — Это — единственно верный путь. Впрочем, мы еще побеседуем. Я знаю нескольких людей, которые были вынуждены, подобно мне, отправиться сюда, как в добровольную ссылку, и я уверен, что, прослышав про вас, непременно захотят с вами встретиться. Надо это устроить.

Вскоре и маркиз, и его супруга мало-помалу стали считать само собой разумеющимся, что Жюль и Анри превратились в непременных участников любой их программы развлечений. Постепенно Аликсу удалось поближе познакомиться и с Луизой. Симпатичная вдова ни в малейшей степени не привлекала его как женщина, но интересовала как источник информации о политических событиях как во Франции, так и Венеции. К тому же она обладала прекрасным музыкальным вкусом и недурно разбиралась в литературе и искусстве. Если юноша и задерживал порой на ней взгляд, то лишь для того, чтобы в очередной раз убедиться, как отличалась сдержанная, спокойная, даже немного нудноватая Луиза от той семнадцатилетней девочки, которая завладела его сердцем и по которой он начинал тосковать, едва успев проститься у дверей Оспедале.