Вернуть Яшечкина - страница 13

Девочки, как в джунглях, рыскали среди горы вещей. Таня отодвигала одежду с вешалок и проверяла, не затерялся ли дневник между курток. Лида перебирала “потеряшек”.

Звонок призывал на последний урок. Но на этот раз в его звучании Лида не услышала ничего чарующего. Она опустилась на пол и заплакала. По правилам сертификат отличника выдается только после заполнения четвертных оценок в бумажный дневник.

– Может, ты дома его оставила? – Таня присела на скамейку и обняла подругу.

– Нет, – всхлипнула Лида, – я видела его утром, когда флешку искала.

– Тогда в классе должен быть! – Таня приподнялась.

Лида покачала головой и всхлипнула:

– Я, когда раздевалась, проверяла, боялась, что дома оставила.

– Давай попросим Елену Ивановну на каникулах тебе оценки выставить! – улыбнулась Таня.

– Мне сегодня нужно, – прерывающимся голосом прохрипела Лида, – у нас традиция! Мама уже пиццу заказала!

Таня вздохнула:

– На урок всё равно идти нужно. Вечером сертификат покажешь.

– Ага, Елена Ивановна только после дневника дает, – Лида медленно пошла на выход из гардероба и с горечью вздохнула. – И зачем нам вообще эта древность? Есть же электронный дневник!

– На, потеряшка – раздался насмешливый голос.

Девочки обернулись. Из глубины гардероба вынырнул Степка, в руках он держал Лидин сиреневый дневник, перевязанный поперек атласной лентой нежно–зеленого цвета.

Лида запищала от радости, ухватила дневник и прижала его к груди. Она помчалась в класс, надеясь, что Елена Ивановна не заметит ее опоздания.

– Подожди, – крикнула Таня. У нее слетела туфля и ей пришлось возвращаться к месту падения, подскакивая на одной ноге.

– Давай быстрее! – нетерпеливо отозвалась Лида. Она успела добежать до конца коридора и повернуть за угол. Одноклассников в рекреации не было, значит, они последние.

Лида вдохнула и вскрикнула на выдохе: на подоконнике у распахнутого окна сидела ворона с раздражающим коричневым пятном на груди. Птица не пыталась улететь, не моргала, не шевелилась. Девочка медленно сделала шаг в сторону класса. Тишина. Шаг.

Когда Лида поравнялась с вороной, птица резко расправила крылья, открыла клюв и перепрыгнула на край подоконника.

– Брысь, кыш, фу! – закричала Лида, замахала руками и чуть не выронила дневник.

Ворона наклонила голову и прищурила карие глаза. У Лиды закружилась голова, она вздрогнула и отступила:

– Ну что ты ко мне прицепилась! Помучить больше некого? Я на урок опаздываю!

Ворона фыркнула, протяжно каркнула три раза и вылетела на улицу. Лида подбежала к окну, захлопнула его и повернула ручку. Так спокойнее.

– Лида, пойдем, – к ней подошла Таня и дотронулась до плеча. Лида натянуто улыбнулась, взяла подругу за руку, второй рукой бережно неся дневник.

Последним в класс зашел вечно хмурый Степка Яшечкин.

Соревнования проходили жарко. Школьная команда едва не продула выход в финал. Ребята из Лидиного 4А не успели сыграться с бугаем–нападающим из 4Д, которого одолжил Константин Михайлович на замену Буськину.

В финале играли со спортивными лидерами школы №18. Среди них был и Филька, но две первых четверти матча просидел на скамье запасных. Среди болельщиков Лида заметила Харитона и Степку. Степка с пренебрежительным выражением лица откинулся к стене и смотрел мимо поля. Харитон обвел глуповатым взглядом окружающих и подмигнул Фильке.

Школа №25 имела небольшой перевес по очкам, команда повеселела и впервые поверила в победу. Но в третьей четверти на поле вызвали Фильку. Харитон поднял с пола рюкзак, поковырялся в нем и вытащил черную коробочку. Надавил на нее и кивнул товарищу, вступившему в игру.

Филька несколько раз допустил пробежку, хватал нападающих Лидиной команды за руки или попросту толкался. Но судья не останавливал игру и засчитывал голы противникам.

– Ну, куда? – кричал Виталий Сергеевич судье. – Куда смотришь? Тебе очки натереть?

Кларе Леонидовне, сидящей на особых местах между простыми скамейками, пришлось подойти к физруку. Она шептала ему что–то на ухо, внешне оставаясь спокойной и улыбаясь гостям школы.

– Да какие, мячи в корзину, дружеские сборы? – Виталий Сергеевич отказывался мириться с политикой. – Они нас, как коршуны мышей, перещелкают!