Весна и какашка - страница 11

Рядом с верблюдом он нарисовал тигра, из пасти которого высовывался длинный-предлинный язык.

Ханнес тем временем попытался закинуть ногу за голову, но это никак не получалось, и тогда он сказал:

— У меня отличная идея! Давай заберёмся на ёлку.

— Забирайся, — отозвался Эрик.

— А ты?

— Я не полезу.

— Ну и дурак, — сказал Ханнес. — Ты не представляешь, какой оттуда вид! Оттуда чего только не видно!

— Ну и чего я там не видел? Не, я не полезу.

Ханнес фыркнул презрительно и убежал. С обезьяньей скоростью он взобрался на ель, прямо на самую вершину.

— О-го-го! — закричал он оттуда. — Сила! И деревья, и дома видно!

Для смеху Эрик покрасил тигра розовым, а язык ему сделал синим. Потом он принялся рисовать чертёнка, который вылезает из-под земли.

Тем временем Ханнес собрался слезть с ёлки, но одежда прилипла к смолистому стволу. Он попытался отклеиться и так и этак, но всё никак.

— Эй! Помогите! — закричал он. — Мне не слезть!

Тут прилетел большой пёстрый дятел и стал тюкать Ханнеса в попу.

Зазвенел будильник. Рийну проснулась и села в кровати. Она была ещё совсем сонная-пресонная! Но делать нечего, впереди ждал садик. Рийну зевнула, потянулась и побрела в ванную комнату умываться.

— Уф! — вздохнул кто-то в ванне. Рийну так перепугалась, что чуть не упала. Помогите! Кто-то большой и зелёный залез в ванну и барахтался так, что вода плескала через край! Рийну уставилась на него во все глаза и только тут узнала папу.

— Ты что в ванне делаешь? — спросила она.

— Хотел напугать тебя, — весело отозвался папа. На нём было зелёное пальто. — Решил прикинуться крокодилом.

— Но теперь твоё пальто насквозь промокло, — сказала Рийну.

— Ну и что. Это старое пальто, я его всё равно больше не ношу. К тому же, оно высохнет. Давай по-быстрому чисть зубы. Мы ещё и маму напугаем!

Рийну быстренько почистила зубы и тоже залезла в ванну. Пижама тотчас намокла, но папа сказал, что это пустяки.

— Крокодилы из воды только голову высовывают, — объяснил он Рийну. — Вообще-то они часами лежат под водой и поджидают, кого бы съесть.

Рийну прижалась ко дну ванны. Вода была тёплая. Играть в крокодилов очень даже здорово.

— Никак мама идёт! — прошептал папа и тоже погрузился поглубже в воду.

— Рийну, где ты там застряла? — послышался мамин голос. — Заснула, что ли?

Вошла мама. С криком «Ий-эх!» папа и Рийну забултыхались в воде, совсем как настоящие крокодилы. Сперва мама закричала, но потом стала смеяться.

— Идите завтракать, балбесы! — сказала она. Папа повесил своё пальто и пижамку Рийну сохнуть. День начался очень весело.

Как-то утром Херберт заметил, что шерсть на пузе у пса стала совсем жёлтая.

— Мама, скорей сюда! — закричал он. — Погляди, что это с Бобиком.

Пришла мама, осмотрела собаку.

— Наверное, вывалялся во дворе в какой-то дряни, — предположила она. — Не беспокойся, сунем Бобика в ванну и отмоем дочиста.

В ванне пёс скулил, отчаянно дрыгал ногами и скрёб когтями по дну ванны. Мама тёрла его мочалкой, но без толку — пузо собаки всё равно осталось жёлтым.

— Основательно он у нас испачкался, — огорчилась мама. — Ничего не поделаешь, придётся подождать, пока желтизна сама не сойдёт.

Но на другое утро и спина у Бобика стала жёлтая, а на ушах шерсть даже покраснела.

— Что-то тут не так, — сказал папа, после того как, надев очки, долго осматривал собаку. — Придётся отвести пса к врачу.

— Он что, сильно заболел? — расстроился Херберт.

— Спокойно! — сказал папа. — Доктор скажет, что с ним.

Бобику надели ошейник и повели к ветеринару.

На улице дул сильный ветер. На глазах у Херберта с Бобика сорвался большой клок жёлтой шерсти и улетел куда-то.

— Папа! Папа! — закричал Херберт. — С Бобика шерсть облетает!

— Давайте лучше на такси поедем, — предложил перепуганный папа.

Ветеринар был толстый симпатичный дядька. Он похлопал пса, потрепал его, пощекотал ему пузо.

— Что с ним? — спросил папа. — Может, ему нужны какие-то уколы?

— Зачем уколы? — удивился ветеринар. — Всё в порядке вещей. Осень! Осенью всё в природе желтеет и облетает. Такова жизнь.

И словно в подтверждение этих слов у ветеринара оторвались два жёлтых морщинистых уха и печально спланировали на стол.