Ветер мщения - страница 21

Девушка сжалась. О, ей бы сейчас лук в руки! Облако опускалось все ниже, приобретая очертания закутанной в длинный плащ фигуры… С тревогой вглядываясь в то место, где под капюшоном должно быть лицо, Соня ничего не могла увидеть — лишь какие-то смутные тени.

Фигура, казавшаяся бесплотной, опустилась на землю рядом с ней. Плащ клубился, словно от сильного ветра. Вот она взмахнула рукой, и в воздухе прямо над телом девушки повис старинный золотой кинжал с трехгранным лезвием и рукояткой в виде чудовищной головы не то зверя, не то демона. Визг внезапно смолк. И в мертвой тишине раздался чуть слышный скрежет: рукоятка кинжала явственно скрипела мелкими острыми зубами. По мановению все той же руки кинжал подплыл к телу девушки и застыл на расстоянии ладони от ее груди.

И тогда Соня не выдержала — забилась, закричала страшно, и тут же ощутила острую боль: мелкие зубы впились в ее обнаженное плечо. Брызнула кровь, девушка изогнулась в конвульсиях и бессильно упала на плиту: бороться не было возможности… Осталось покориться Судьбе. И вот кинжал золотым лучом коснулся ее нежного смуглого тела и тут же мягко и глубоко вошел в плоть. Он разрезал ее грудь и тут же исчез. Кровь горячим потоком хлынула на гранит. И тут же белая фигура склонилась над распростертым кровоточащим телом. Соня глянула под капюшон: за складками ткани разверзлась черная бездна Холодная и безжизненная. Лед проник в ее рану, обжигая внутренности, и во взметнувшейся вверх длинной руке девушка увидела свое живое пульсирующее сердце.

В миг пещера заполнилась чудовищами — полулюдьми-полуживотными, которые, отталкивая друг друга, жадно тянулись лизнуть ее кровь.

Бледные тела, поросшие редкой шерстью, звериные морды… Странное оцепенение охватило Соню. Будто все происходило не с ней. Она бесстрастно слушала, как чей-то голос произносит заклинания. И под эти звуки ее собственное тело начало покрываться пятнистой шерстью. Последнее, что она заметила, была огромная рысь с блестящими янтарными глазами, возникшая из ниоткуда и вонзившая клыки в ее трепещущее сердце, поднятое над ней костлявой рукой…

— Эй, друг Соннис, проснись! Ну что ты рычишь, как раненый зверь? Подумаешь, страшный сон!..

Соня, тяжело дыша, медленно открыла глаза. Сон? Неужели сон? Она с трудом села. Сердце билось у самого горла, как испуганная птица. Оглянулась вокруг: сквозь увядшие ветки шалаша проглядывало ясное утреннее солнце, играя на каплях росы в траве. Девушка несколько раз глубоко вздохнула. Наконец нашла в себе силы выйти из шалаша. Бедро почти не болело. Она присела несколько раз, разминая мышцы, потом подпрыгнула и повисла на толстой ветке дерева. Острая боль рванула плечо. Соня спрыгнула вниз и сдернула куртку: на коже алели глубокие следы острых зубов.

Сон…

К полудню погода испортилась. Солнце скрылось за низкими свинцовыми тучами, а ветер швырял в лица пригоршни мелкого града. Белые горошины отскакивали от лат, таяли на горячих крупах коней. Холод пробирал до костей. Они ехали по узкой горной тропе вдоль крутого каменистого склона. Редкие корявые сосны, размахивая лапами, гнулись до самой земли. Кони беспокоились. Они храпели, прижимали уши и испуганно шарахались от каждого камня и куста. Соня с трудом сдерживала своего белоснежного Лизимаха, он то почти садился на склон, то вдруг вставал на дыбы, роняя с губ липкую пену. Всадники внимательно озирались по сторонам, опасаясь нападения разбойников или хищников. Хотя в такую погоду можно не бояться засады. Но кони были даже не просто обеспокоены: в их умных глазах светилась безумная паника.

Впереди маленького отряда ехал Агилульф. За ним — Дионео, которого осторожно поддерживал Хайрас, невзирая на сердитые взгляды следовавшего за ними по пятам Куфаронуса. Замыкала процессию Соня, беспокойно вертя головой, припорошенной мелкой ледяной крупой, и дуя на озябшие пальцы. Ее не пугала непогода — в долгих скитаниях ей случалось и замерзать в снегах на горных перевалах, и страдать от жажды в выжженной степи, и спасаться от лесных пожаров. Но сейчас… Где-то рядом бродила опасность. Она лишь выжидала удобного момента, чтобы обрушиться на беспомощную горстку людей.