Ветер мщения - страница 20

Потом он предложил мне отыграться. Поставить все против моей души. Я, конечно, уперся — ни за что! Лучше голым домой бежать, прикрыв срам ладошкой! Но этот… взял меня за руку, гладит ее эдак, да и говорит: «Ну, коли на душу играть боишься, так давай хоть на отражение». А сам все гладит руку, гладит. И тут такой азарт меня обуял — и страх куда-то подевался. Играю, руки трясутся, в глазах — круги кровавые, а я только на кости смотрю, только они в глазах… Пришел в себя на пороге своего дома. Видно, какая-то добрая душа пожалела, довела. А я-то как есть голый! Лишь чьим-то рваным плащиком прикрыт. Стою, дрожу, как лист, весь в холодном поту… То ли бред, то ли явь!.. Зуб на зуб не попадает, а вокруг, в воздухе, словно колокольцы звенят — будто смеется кто-то. Ну, тут слуги сбежались, ввели в дом, уложили в постель… Ох, такую ночку нее скоро забудешь. Даже говорить не хочу, какие кошмары меня терзали, какие чудовища скалили смердящие пасти у моего изголовья… Ох!

Ирл схватил дрожащими руками заветную бутыль и надолго припал к ней. Соня с любопытством следила за ним: не часто увидишь смелого ирла в столь плачевном состоянии.

— Проснулся я, как после тяжелой болезни. Едва передвигая ноги, как древний немощный старец, прошел по залу, постоял у окна, послушал завывание ветра в очаге. И потянулся к серебряному кувшину… Но в гладком блестящем боку сосуда я увидел лишь отражение свешивавшихся со стен боевых знамен! А меня там не было! Я ущипнул себя на всякий случай и взвыл от боли — это был не сон. Тогда я помчался по залам, но ни в одном зеркале, ни в одном щите или кувшине ни разу не увидел своего искаженного от страха лица!

О, друг мой Соннис, да не дадут боги пережить тебе такое несчастье, ибо с тех пор жизнь моя превратилась в кошмар. Одна зыбкая надежда у меня осталась — на милость здешних древних богов.

Тишина царила на поляне, нарушаемая лишь легким храпом Куфаронуса. Соня подбросила в костер лапник, чтоб разогнать надоевших комаров.

Огонь с яростным треском накинулся на хвою, которая мгновенно скручивалась в спиральки пепла. Желтый дым пополз по траве, влажной от ночной росы. Девушка покосилась на поникшего ирла:

— А что, любезный Агилульф, если из огня живая саламандра выскочит, что мы будем делать?

Тот лишь рукой махнул:

— Подумаешь, беда какая… Вон в рукавицу мою поймаем. Я уже так-то ловил, помнится, демоненка на какой-то попойке… Накрыл его, как мышку. Только попискивал. Да обиделся он с тех пор на хозяина — нет-нет, да отчебучит какую-нибудь гадость. Больше меня в тот дом не приглашают…

Соня рассмеялась, хлопнув ирла по колену:

— Ну, друг мой, тогда я за тебя спокоен. Бесстрашное твое сердце не даст тебе впасть в пучину уныния. С отражением ли — без него ли, но ты не пропадешь! Покуролесишь еще на своем веку!

Агилульф с сомнением покачал головой:

— Но как же мне жить среди людей, которые всякий раз показывают на меня пальцем, где бы я ни появился?

Девушка пожала плечами:

— У каждого человека есть что-то такое, за что можно показать на него пальцем. После первого же скандала или хорошей драки жадная до новых развлечений публика забудет про тебя и накинется на новую жертву, как стая стервятников. Не горюй.. Давай-ка лучше растолкаем степняка — пусть он теперь комаров кормит. А нам надо выспаться, а то что-то мне везет на приключения. Каждый день преподносит сюрпризы один другого хлеще. Иди буди Хайраса, да ложись на его согретое место, а я пока воспользуюсь твоей чудодейственной мазью.

…Соня лежала распятая на огромном жертвенном камне. Взгляд ее блуждал по черным гранитным сводам высокой пещеры, холодной и гулкой.

Кто-то невидимый держал ее руки и ноги с такой силой, что она не могла даже шелохнуться. У самого уха раздавалось хриплое дыхание, изредка прерывавшееся стоном. Ей это уже порядком надоело, когда она сообразила, что стоны — ее собственные. О, боги! Какой стыд! Она тут же взяла себя в руки и больно прикусила дрожащие губы.

И вдруг чудовищный рев обрушился на нее сверху. Звук становился все выше, постепенно переходя в раздиравший уши визг. И тут же туча беспрерывно мелькавших перепончатых крыльев заполнила все пространство, принеся с собой удушливый запах серы. Что-то надвигалось вслед за этим копошащимся роем. Широко раскрыв глаза, Соня пыталась рассмотреть это в кромешной темноте свода. И вот показалось нечто, похожее на белое облако.