Ветер в ивах - страница 11

Жаб сидел прямо посреди пыльной дороги, вытянув задние лапы, и неотрывно смотрел в том направлении, где исчез автомобиль. Он часто дышал, выражение лица у него было безмятежно-довольным, и время от времени он тихонько бормотал: «Би-и-у-у-и, би-и-у-у-и!»

Крот усердно пытался успокоить лошадь, и спустя какое-то время ему удалось. Потом он пошел посмотреть на фургон, лежавший в канаве на боку. Зрелище было и впрямь плачевное. Панели и стекла разлетелись на куски, оси безнадежно погнулись, одно колесо отвалилось, банки с сардинами разлетелись по всей округе, а птица в клетке жалобно рыдала, умоляя выпустить ее.

Крыс подошел помочь Кроту, но их общих усилий не хватило, чтобы поднять фургон.

– Эй, Жаб! – закричали они хором. – Не хочешь подсобить?

Жаб не отвечал, продолжая неподвижно сидеть на дороге. Они пошли посмотреть, что с ним, и нашли его в состоянии транса: на лице играла блаженная улыбка, а взгляд был прикован к пыльному шлейфу их обидчика. Он монотонно повторял: «Би-и-у-у-и, би-и-у-у-и!!!»

Крыс потряс его за плечо.

– Ты собираешься нам помогать, Жаб? – строго спросил он.

– Великолепное, потрясающее зрелище! – пробормотал Жаб, не двигаясь с места. – Поэзия движения! Вот истинное средство передвижения! Единственный настоящий способ путешествия! Сегодня – здесь, а завтра – там, куда в другом случае ты добрался бы только через неделю! Деревни, поселки, города пролетают мимо, и впереди – всегда новый горизонт! О блаженство! «Би-и-у-у-и, би-и-у-у-и!!!» О восторг!

– Перестань валять дурака, Жаб! – в отчаянии воскликнул Крот.

– Подумать только – ведь я мог об этом никогда не узнать! – продолжал завороженно вещать Жаб, ни на кого не обращая внимания. – Столько лет загублено понапрасну! Я не знал, я даже не представлял себе такого! Но теперь… теперь я знаю, теперь я отдаю себе полный отчет! О, какой усыпанный розами путь открывается передо мной отныне и навсегда! Какие облака пыли я буду оставлять за собой, мчась по нему без оглядки! Сколько фургонов будет валяться по обочинам после моего великолепного, безудержного проезда! Дурацких маленьких фургонов… примитивных фургонов… канареечно-желтых фургонов!

– Что нам с ним делать? – встревоженно обратился Крот к Крысу.

– Да ничего, – без колебаний ответил Крыс. – Потому что тут ничего не поделаешь. Видишь ли, я знаю его давным-давно. Сейчас он одержим. У него новый заскок, и на этой стадии его ничто не берет. Так будет продолжаться днями напролет, он будет бродить в блаженном оцепенении, и для каких бы то ни было полезных дел его можно считать потерянным. Не обращай на него внимания. Идем сами посмотрим, что можно сделать с фургоном.

Тщательное обследование показало, что, даже если им удастся самим поставить фургон на колеса, ехать на нем больше нельзя. Оси находились в безнадежном состоянии, а отвалившееся колесо разлетелось на куски.

Связав вожжи вместе и закинув их на спину лошади, Крыс взял ее под уздцы, другой рукой подхватил клетку с ее бившейся в истерике насельницей и мрачно сказал Кроту:

– Идем. До ближайшего городка миль пять-шесть, и нам придется пройти их пешком. Чем раньше двинемся, тем лучше.

– Но как же Жаб? – взволнованно спросил Крот. – Не можем же мы оставить его здесь одного посреди дороги в таком невменяемом состоянии! Это небезопасно. А что, если еще одно Нечто промчится по дороге?

– Да надоел мне этот Жаб, – сердито ответил Крыс. – Не желаю больше иметь с ним дела.

Однако не успели они отойти сколько-нибудь далеко, как за спиной у них послышался топот; догнав их, Жаб взял обоих под руки и зашагал вместе с ними, учащенно дыша, но по-прежнему вперив отсутствующий взгляд в пустоту.

– Слушай, Жаб, – резко сказал Крыс, – как только мы доберемся до города, ты должен пойти в полицейский участок, выяснить, что им известно об этой машине, кому она принадлежит, и подать жалобу. А потом ты отправишься к кузнецу или колесному мастеру и договоришься о ремонте фургона. Ремонт потребует времени, однако поломки все же поправимы. А мы с Кротом тем временем снимем в гостинице удобные комнаты, чтобы пожить в них, пока фургон не будет готов и ты не оправишься от шока.