Ветряные мельницы - страница 5
Силивон обвел взглядом желтоватый потолок кухни, кипящую на плите кастрюлю и холодильник с наклейками на дверце.
– Ну, все вот это…
– Что, снова несчастная любовь? – иронично поднял бровь Костя.
Печальный кивок был ему ответом:
– Я к ней со всей душой, а она… Эх!
Вдруг Силивон поставил водку на подоконник, надел сверху на горлышко стаканчик и как-то неожиданно оказался со свешенными вниз ногами. Под ним разверзлись пять этажей высоты и асфальт тротуара.
– Нахрена мне это всё, Марек? – проговорил страдалец грустным голосом. – Что потом, после всего этого?
Было видно, как напряглись вены на его предплечьях, когда Силивон оперся на подоконник, готовясь прыгнуть.
– Ах ты курва! – сказал Марек, и за шиворот втащил его в кухню. – А потом я дам тебе в морду!
И отвесил ему две внушительных оплеухи, и поволок в его комнату, где добавил еще одну оплеуху и уложил его на кровать.
Заваривая чай, Костя слышал, как Силивон поет дурным голосом что-то печальное, перекрикивая даже хрипы Калачика.
– Может хрен с ним, пусть бы прыгал? – пробормотал Марыгин и направился к себе, за шкаф – готовить завтрашний семинар по истории философии.
Глава 2
– Экзистенциализм был создан датским импотентом! – провозгласил Палкин, блестя из-под гигантских очков полубезумными глазами. – Сёрен Кьеркегор сбежал от своей невесты, поскольку боялся собственной несостоятельности как мужчина! Невеста, кстати, была очень даже секси!
Седоватая шевелюра а-ля Эйнштейн, потертая кожаная куртка, гигантские очки и волевой подбородок – вот что такое этот Палкин. Старший преподаватель кафедры философии.
– Ключевое понятие экзистенциализма – экзистенциальный кризис. Что это такое? Это когда вы вдруг поняли, что ваша жизнь тупая и бессмысленная, и именно для вас она не обладает никакой ценностью… Къеркегор видел выход из кризиса в религии, в религиозном состоянии души. Но наш народ предпочитает что? – Палкин пожевал губами, глядя в полупустую аудиторию.
– Бухать и забивать болт, – негромко сказал Костя, но Палкин его услышал.
– Точно! Молодой человек абсолютно прав! Но это не единственный выход. На самом деле их несколько… Можно написать книгу, отправиться в путешествие, или заняться тяжелым физическим трудом. Или стать философом как Кьеркегор и дурить голову приличным людям своей заунывной дичью… А можно еще соорудить из подручных средств петлю и повеситься в подходящем месте… – Палкин подышал на очки и протер их полой кожаной куртки. – Чем больше самоубийц – тем меньше самоубийц!
Мозг Кости постепенно превращался в плавленый сырок. Вообще-то Марыгин был парнем подкованным, и в отличие от большинства присутствующих читал Кьеркегора в оригинале, не довольствуясь тремя абзацами из учебника. Но манера преподавания Палкина – это было нечто невообразимое.
«Если вы хотите безнаказанно нести всякий бред, и получать за это деньги – вам нужно становиться преподом или училкой» – это была единственная запись в конспекте на сегодня.
Звонок был воспринят как глас Божий. Подхватив с соседнего стула сумку, Костя ринулся на выход.
По пути на остановку найденный телефон снова дал о себе знать:
– Добрый день! – жизнерадостный мужской голос так и звенел бодростью и оптимизмом. – Это утилизатор. Тут меня не спрашивали? А то что-то…
Марыгин нажал отбой и почувствовал себя персонажем дурацкого анекдота. Усевшись тут же, на бетонном поребрике, он, наконец, решил разобраться с этим чертовым мобильным.
И тут же столкнулся с проблемой. Не было тут ни меню, ни чего то подобного. Вообще, из опций – список принятых вызовов, список исходящих вызовов, функция набора номера. Всё. Никаких СМС, картинок, мелодий – вообще ничего! Даже списка контактов не было! И, черт побери, в списке входящих – только те четыре, которые принял Костя!
Что это вообще за фигня с координатором и утилизатором? То есть чисто словарное значение этих терминов вполне понятно… Но остальное – черт ногу сломит. Может, предыдущий владелец работал в чем-то типа отдела кадров? И почему до сих пор не села зарядка?
Все эти мысли были слишком сложными для мозга, перегруженного Палкиным, да и жрать Марек хотел неимоверно. Поэтому он двинулся в общагу, на ходу медленно соображая будущий обед.