Вилла «Инкогнито» - страница 16

– Он тебе Дерна не напоминает? – сказала Бутси. – Посмотри-ка! Разве не похож?

– М-да… Вроде да. Сходство есть. Только этот куда старше.

Бутси взглянула на Пру сочувственно и озабоченно: так она обычно смотрела на особо некомпетентных сотрудников почты, где работала. (В новостях уже показывали, как студенты возмущаются проектом системы противоракетной обороны США.)

– Старше? Старше Дерна? Это вряд ли. Дорогая моя, Дерн пропал уже…

– Да знаю я, знаю, – вздохнула Пру. – Дерн пропал двадцать семь лет назад.

– Двадцать восемь!

И сестры, застыв перед мерцающим экраном, впали в состояние то ли глубокой задумчивости, то ли ступора.

Приблизительно в то же время, плюс-минус несколько часов, хорошенькая двадцатилетняя девушка проснулась в Бангкоке в незнакомой постели. Ее псевдоним (она предпочитала считать это боевой кличкой) был «мисс Джинджер Свити». Ее настоящее имя к делу не относится.

На сортировочной станции в мозгу мисс Джинджер Свити пошла сцепка микроскопических вагончиков. Поезд, заскрипев, дернулся вперед. Сначала мисс Джинджер Свити вспомнила, что находится в «Зеленом пауке», уютном подпольном отельчике, ориентированном на клиентов, испытывающих отвращение к расплате по кредитной карточке, а также предъявлению удостоверений личности и приему незваных посетителей: это были люди отнюдь не из низших слоев общества, а просто осторожные.

Далее, по мере того как локомотив ее мозга набирал скорость, мисс Джинджер Свити вспомнила, что за мужчина, к которому она повернулась гладкой бронзовой спиной, лежит с ней рядом. Странный такой. Милый. Даже симпатичный. Но определенно необычный.

Уверял, что француз, но по-английски говорит как американец. Собственно, он говорил так, как должен был бы Говорить Уильям Фолкнер. И зовут его Дики. Dickey![8] Нельзя сказать, что мисс Джинджер Свита объездила весь мир (она всего несколько лет назад покинула трущобы Чаньмея), но и невежественной сельской девчушкой ее тоже назвать было нельзя. Она была, как непременно сообщила бы вам, студенткой университета, изучала сравнительное литературоведение и, да, занималась проституцией в Патпонге, но исключительно для того, чтобы оплатить учебу. И мисс Джинджер Свити было отлично известно, что никакая французская мать не назовет сына Дики.

А еще – этот Дики до нее не дотронулся. (Она провела рукой между ног, чтобы в этом удостовериться.) Он был мужчина красивый, высокий, стройный, с моложавым лицом: несмотря на серебрившуюся в волосах седину, было в нем что-то мальчишеское, так, по ее мнению, мог выглядеть Том Сойер. И хотя мисс Джинджер Свити была рада отдохнуть во время работы, она не очень бы расстроилась, если бы он взял то, за что заплатил.

Но он ее не тронул. Во всяком случае, в общепринятом смысле. Что он сделал, так это ее обнюхал, однако – тут же напомнила она себе – в этом не было ничего грубого или патологического. Он оглядел ее с явным одобрением, а затем стал нюхать, как нюхает знаток вино; он обнюхал ее надушенную шею, соски, подмышки, наконец опустился до пупка. Однако южнее не продвинулся.

Мисс Джинджер Свита не без профессиональной гордости отметила, что это обонятельное исследование не оставило мужчину равнодушным. Когда он лег на спину, простыня, которой он был укрыт, настолько заметно вздыбилась, что мисс Джинджер Свита, глядя на этот бугор, не могла не вспомнить… Моби Дика. За два с лишним года работы в Патпонге ей изрядно надоела демонстрация мужской силы, однако по какой-то причине очертания этого невидимого глазу фантома, с первозданной скромностью укрытого аллегорически белой тканью, пробудили в ней самой исследовательский инстинкт. Но когда она предприняла попытку обозначить свои притязания на интересующий ее объект, он оттолкнул ее руку.

Дики объяснил, что влюблен. У него есть невеста, которая сейчас в тысячах миль от Бангкока.

– Тогда ладно.

Она улыбнулась, якобы оценив его благородство, но в ее тайском сознании это никак не укладывалось. Его подружка уехала далеко-далеко. Мисс Джинджер Свити тут, рядом. Есть возможность получить удовольствие. Так в чем проблема?